На траверзе — Дакар

Погода резко переменилась. Район Дакара находится на границе пассатной зоны и зоны экваториальных штилей. Эта граница нередко перемещается, поэтому у Дакара чаще всего бывает два типа погоды: экваториальная, когда стоит полный штиль, душно, почти каждый день тропические ливни, воздух очень чист и прозрачен, и пассатная, когда дует северо-восточный ветер, приносящий раскаленный воздух из Сахары, насыщенный песком; небо при этом бывает мутным и видимость плохой. Но как бы в насмешку над всеми установившимися представлениями о погоде, с которыми мы знакомились по лоции и специальному отчету, составленному по многочисленным литературным данным, с сегодняшнего дня начал дуть устойчивый норд-вест, достигающий временами силы пяти баллов. О таком ветре в районе Дакара для этого времени года ни лоция, ни отчет не говорили. Мы и радовались этому ветру, потому что он принес с собой известную прохладу, и досадовали, так как он изменил океанский пейзаж. Небо помутнело, горизонт затянуло густой водяной дымкой, океан потускнел и как-то поблек. Поднялось довольно сильное ветровое волнение, которое, однако, не могло заглушить длинной зыби, идущей с юго-востока и, вероятно, рождавшейся за экватором под действием тропических муссонов.

Добыча рыбы шла как обычно. Мы работали возле лаборатории. Когда выкраивались свободные минуты, бегали на кормовой мостик ловить тунцов. Теперь к тунцам присоединились золотые макрели. Они соревновались с тунцами в прожорливости и буквально вырывали друг у друга наживку. Однако в противоположность пятнистым тунцам они оказались, как я уже упоминал, превосходного вкуса. В этом мы убедились уже за обедом, отведав жареной макрели. Безусловно, это одна из самых вкусных рыб океана.

На большом расстоянии от судна появилась африканская пирога. Ее удалось хорошо рассмотреть в бинокль. Было видно, что люди в ней ловят удочками рыбу. Пирога имела своеобразную форму: она состояла как бы из двух корпусов, вставленных друг в друга — над носом и кормой возвышались еще дополнительные нос и корма. Такая своеобразная конструкция, как мы узнали впоследствии, позволяет успешно преодолевать прибой, который у берегов Западной Африки достигает большой силы.

Около трех часов дня шла выборка очередного трала. Перед этим, кажется, случился зацеп. Так называется задев тралом скалы или какого-нибудь тяжелого предмета на грунте. При этом дель трала рвется, и ожидать улова рыбы не приходится.

Спустившись из лаборатории на главную палубу, мы с Володей шли в каюту. Вдруг обычный рев лебедки, выбирающей трал, был нарушен каким-то страшным, неестественным звуком, как будто бы в воздухе что-то оглушительно лопнуло. Лебедка замолчала, и наступила зловещая тишина. «Что такое? Авария?» — промелькнуло в голове. Мы бросились на верхнюю палубу.

Человека, с которым случилось несчастье, на палубе уже не было. Его унесли в лазарет. Туда же срочно вызвали врача с подвахты.

Никто из стоящих у лееров на верхней палубе толком не знал, как произошло несчастье. Говорили, что лопнул вертлюг троса, которым цепляют траловую доску, и им ударило по голове матроса из траловой команды. Это был Владимир Царенко, девятнадцатилетний славный паренек, с которым я накануне вечером вместе работал на подвахте в рыбном цехе.

Мы сказали пробегавшему мимо фельдшеру, что если понадобится помощь, то врач и он могут нами располагать. Возле лазарета было много людей, застывших в напряженном, мучительном ожидании.

Судовым врачом на «Успенском» был один из лучших хирургов Херсона Андрей Иванович Бутенко. Такому человеку можно было довериться совершенно спокойно. Кто-то вышедший из лазарета сказал, что врач сразу же поставил диагноз: тяжелый перелом основания черепа. Никто из нас, конечно, не знал, что этот диагноз не оставлял почти никаких надежд.

Пока в лазарете шла напряженная борьба за жизнь Царенко, судно быстро выбрало трал и полным ходом пошло в Дакар. По радио в Дакар была передана просьба о том, чтобы к причалу выслали машину скорой помощи. На фок-мачте «Успенского» подняли сигнальные флаги «требуем лоцмана», а ниже «требуем срочной медицинской помощи». Дакар стал быстро наплывать на нас. Но мы, поглощенные мыслями о жизни Царенко, почти не смотрели на берег. Только бы выдержал товарищ, только бы выдержал — об этом думали все. Вот «Успенский» поравнялся с островом Горэ, прикрывающим вход в Дакар. Единственное, на что мы обратили внимание, были большие черные птицы, похожие на коршунов, которые беззвучно парили над самым кораблем. Никто не заметил, когда они появились. В них было что-то зловещее. Через месяц в Дакаре мы снова увидели этих птиц. Они там настолько обычны, что на них никто не обращает внимания. Но сейчас они казались нам спутниками несчастья.