На веки вечные

Откуда-то вынырнули на просеку командир мото­стрелкового батальона майор Недайводин и капитан- разведчик Андроников. Откинув люк башни, Семенцов крикнул им:

Залезайте в танк — зацепит шальная!

Но они только махнули рукой, показывая вперед, и скрылись в лесу.

Продвинулись еще километра на два. По пути меха­ник-водитель Жданов подмял две пушки. Их расчеты, сделав два-три выстрела по переднему танку и не сумев попасть в него, убрались подобру-поздорову.

Впереди уже светлеет. «Значит, близка та самая лес­тная поляна, где можно ожидать засаду»,— подумал? командир танка.

Сбавь скорость! — передал он Жданову. — Пусть, догонят остальные.

—  На поляну вышли сразу несколькими танками. Пред­положение Семенцова оправдалось. Здесь действитель­но затаились гитлеровцы. Командир взвода первым за­метил замаскированное в кустах штурмовое орудие. Проскочить поляну с ходу нечего было и думать: слиш­ком длинна. Лейтенант немедленно доложил комбату о засаде. Произвел выстрел, потом еще два. Самоходка запылала.

Правее — еще одно! — крикнул кто-то из экипажа. Послан в ствол бронебойный снаряд. Командир только хотел нажать на педаль, но орудие противника уже загорелось. Гладков опередил Семенцова. Почти рядом показался «хобот» не то танка, не то еще одной самоходки. Выстрел! Сноп искр вырвался из борта вражеской машины, и она слегка задымила. «Значит попал»,— облегченно подумал лейтенант.

Правее! — снова предупредили Семенцова. Это была более чем рискованная дуэль. Гитлеровцы вывели свои штурмовые орудия на открытую поляну. Хотели перехитрить танкистов: ждали, когда вытянется вся колонна, чтобы потом, подбив направляющий и за­мыкающий танки, образовать пробку и уничтожить. Остальные. Но наши тридцатьчетверки стремительно выскочили вперед, развернулись вправо, и с дистанции 100—150 метров экипажи дружно открыли огонь. Тут «утоляли жажду» все: Гладков, Левкин, ротный Семенов, командир батальона Волков...

Семенцов сделал еще пять выстрелов. Повернул башню направо, скомандовал: «Бронебойным!» — и тут лицо его словно ошпарило кипятком, голова закружи­лась. Башня наполнилась дымом, едкой гарью.

Жданов! Задним ходом в лес! — крикнул лейте­нант.

Но ни ответа, ни скомандованного хода танка не по­следовало.

— Все ранены...— тихо проговорил Идрисов.

Покинуть танк!  — распорядился командир. Помогли выбраться из машины тем, кто не в состоя­нии был сделать это самостоятельно, поместили их в кустах, подальше от танка. Из открытых люков валил дым, а гитлеровцы продолжали палить по танку. «Черт возьми, изведут машину окончательно!..» — мысленно выругался командир. Когда стрельба по его танку пре­кратилась, он быстро влез внутрь машины, чтобы убрать ее в укрытие, но дым ел глаза, не давал дышать. Схва­тил огнетушитель, но его разбило осколком. Что и где горит, нельзя разобрать. Находиться в танке невозмож­но. Сильно обжегся и выскочил из машины.

Замотав тряпкой рот, Семенцов опять влез в пекло. Стал выбрасывать все, что горело или могло гореть: сиденья, противогазы, пулеметные магазины... Аккурат­но вытащил один снаряд, в гильзу которого глубоко урезался осколок. Порох чудом не воспламенился...

Постепенно дым стал рассеиваться, и лейтенант ото­гнал танк в сторону, за густую гряду кустов.

Когда лейтенант прибежал к своим раненым, сани­тары оказывали им помощь. Жданову и Идрисову уго­дило несколько осколков в спину, но чувствовали они себя сравнительно нормально. А командир башни Кука­нов выглядел неважно. На его шею санитары наложили повязку, которая уже успела насквозь пропитаться кровью; боец сидел бледный, в полуобморочном со­стоянии.

Что с машиной? — спросил прибежавший зампотех роты Каток.

Мотор и ходовая исправны. «Фердинанд» проса­дил башню с правой стороны. Две болванки повредили ствол орудия, заклинили башню, — доложил ему лейте­нант Семенцов.

Жив, Коля?

Это Борис Гладков. Глаза сияют от радости: цел и невредим его друг фронтовой, которого он, видя дымив­шийся танк, счел по крайней мере раненым.

Как видишь... Спасибо, Боря, поддержал меня, а то фашисты наверняка угробили бы.

Стараемся, — улыбнулся Гладков. — Хорошо сработал Байрамов! Каким-то образом вышел в тыл двум противотанковым орудиям и с близкого расстоя­ния резанул по расчетам из пулемета. Ну ладно, Коля, наши танки пошли вперед, а у меня снаряды почти на исходе, осталось штук девять. Ротный приказал забрать у тебя. Так сказать, за ненадобностью...

Восемнадцать снарядов и несколько магазинов с патронами перекочевали в танк Гладкова.

- Забирай сиденья,— сказал Каток, — пригодятся; поехали в тыл.

Проехав половину пути, увидели, как впереди несколько гитлеровцев выкатывали на просеку пушку.

— Товарищ старший техник-лейтенант, закройте люк —  крикнул Семенцов Катку.

Зампотех повиновался.

Откуда взялись подлюки?! — ругнулся он. — Снаряды все раздал?

Все. Да и пушка вышла из строя. Закрой свой люк, я им сейчас устрою! С полного хода сильным ударом танк отбросил пушку метра на три, а затем проехал по лафету...