На волоске

Примерно как «Sweet Dreams», которому Обливион вчера нехило навалял. Это уже второй корабль за две недели, который нападает на нас в открытом космосе и огребает по полной. Я думал, что он принадлежит Лиге джентльменов, этому сборищу женоненавистников, и за одно это хотел сбить его без предупреждения. Но Алиоша контролировала ситуацию, и она заставила их назвать того, кто заплатил им за то, чтобы они на нас напали. Оказалось, что одна шишка с Евраты-Один, играющая важную политическую роль, пользуется своим положением для того, чтобы гадить девчонкам, которые имеют несчастье играть в «Space and Daemons». Ник предложил двойную цену за его голову, и я уверен, что экипаж «Sweet Dreams» растрезвонил об этом по всему космосу.

Жаль, что я не могу сделать так же с Джаспером. И Карло. Его смех, как у гиены, дико меня бесит.

Но я все еще не придумал, как мне вернуть бейсболку: силой ее забрать нельзя, а «настойчиво просить» бесполезно.

— Я ее украду.

У нас с Джаспером только один общий урок — физкультура. А я единственный, кому можно не снимать головной убор на время уроков, поэтому Джаспер оставит бейсболку в раздевалке. Я могу пойти в туалет, взять ее и спрятать в рюкзаке, а после звонка первым рвануть домой. Но Андреа относится к моей идее скептически.

— Он не подумает на меня, потому что я бегу от него как от чумы. Он решит, что потерял ее.

— И тебе этого хватит? — с сомнением в голосе спрашивает она. — Просто иметь ее, без возможности надевать в лицей?

— Да. По крайней мере, у меня будет ощущение, что я отомстил за себя. Не смотри на меня так, будто я кукухой поехал! С чего это он будет носить мою бейсболку, за которую я, между прочим, отвалил кучу денег? Этот ублюдок ее не заслужил!

Она смеется, но в итоге кивает.

— Хорошо, ты прав.

Ее глаза светятся гордостью.

— Да ты настоящий бунтарь.

Телефон вибрирует — Леана. Побросав посуду и не обращая внимания на ворчание кузины, я снова прихожу в приподнятое расположение духа. Всего за минуту я превращаюсь в веселого и интересного молодого человека. На другом конце провода смеется моя девушка, и все, о чем я думаю, — это ее блестящие рыжие волосы.

В пятницу утром я натыкаюсь на Анну Софию, которая паркует свой велосипед перед лицеем. Иногда я хожу с этой стороны школы, чтобы избегать неприятных встреч. Вот вам доказательство того, что интуиция нередко меня подводит.

Заметив маленькую брюнетку в очках, я надвигаю бейсболку пониже на лоб и поднимаю ворот парки до самого носа, прячась в нее как можно глубже. Если бы я мог, я бы слился с тканью, чтобы исчезнуть в ней. Я спешу, надеясь, что успею проскочить мимо до того, как она поднимет голову. Не повезло. Она меня увидела.

Я иду дальше, говоря себе, что она в любом случае еще не сдала меня, а значит, мне нечего бояться, по крайней мере в школе. Другое дело, если она начнет открыто насмехаться надо мной-Полем на этих выходных. К моему глубокому сожалению, Анна София идет за мной по пятам. По лестнице она все еще поднимается прямо за мной. Она за мной следит. Мой стрессометр начинает работать вовсю. Я замечаю мужской туалет на этаже и устремляюсь туда. Выйдя оттуда через пять минут, я нос к носу сталкиваюсь с ней.

— Я так и знала, — удовлетворенно говорит она.

У меня немеет лицо. Я не могу пошевелить губами. На лестнице не так уж много народу, но на нас смотрят, и Анна София, заметив это, тянет меня в угол, где висит огнетушитель. Мои глаза устремлены в пол, дрожащие пальцы танцуют по козырьку бейсболки.

— Не парься, я держу рот на замке и храню твой секрет, — обещает она мне вполголоса. — Кому сказать — не поверят!

— Кому ты рассказала? Су… Сурае?

— Никому. Но я с самого начала чувствовала, что с тобой что-то нечисто. Как знала!

Анна София радуется так, будто она только что обнаружила в библиотеке полковника Мастарда с окровавленным подсвечником[15]. А я чувствую себя распростертым на полу телом, истекающим кровью. У меня кружится голова, сводит желудок, и я прислоняюсь к стене, прежде чем съехать по ней. Еще чуть-чуть, и меня стошнит.

— Что с тобой? Тебе плохо?

Она наклоняется надо мной.

— Дыши, Поль.

— Маттео!

— Ах да! Извини! Мне позвать кого-нибудь?

— Ни в коем случае!

Я сосредотачиваюсь на дыхании. Анна София успокаивает меня тем, что она на моей стороне и не предаст меня.

Я ее почти не слушаю и просто сижу — растерянный, взмокший, глубоко потрясенный. Она помогает мне встать, бросая беспокойные взгляды на девятиклассников, которые расходятся по своим кабинетам.

— Будет лучше, если никто не увидит нас вместе.

Она ведет меня к лестнице, и мы снова начинаем по ней подниматься. Я успокаиваюсь, и у меня развязывается язык.

— Что ты хочешь взамен? Я знаю, ты от меня не в восторге.

— Окей, да, я не забыла то, что ты сказал обо мне в средней школе, — что я заучка, что я тебе не нравлюсь и все вот это вот. Но это было давно, столько воды утекло с тех пор…