На закате империи. Книга воспоминаний

Вскоре в соседнем Анапском полку заболел командир, и я, как старший в дивизии полковник, принял временно этот полк и начал наводить в нем порядки, беспокоя немцев.

Так прошло три месяца.

Падение Ковно

В июле 1915 года немцы перешли в общее наступление по всему русскому фронту, угрожая крепостям: Ковно, Осовец и Новогеоргиевск.

Штаб 10-й армии для разведки и для связи между крепостью Ковно и флангом армии выслал вперед отдельную казачью бригаду – терских казаков под командованием генерала Хитрово.

Попов не очень верил в этого Хитрово, в действительности оказавшегося вялым и нерешительным человеком, и, вспомнив обо мне, дал мне предписание отправиться в эту бригаду и вступить в должность начальника штаба.

Немцы, пользуясь тем, что в русской армии почти иссяк запас патронов и ружейных снарядов, теснили нас все дальше к востоку.

Штаб армии перебрался из Ковно в Вильно.

Терские казаки отлично сражались, задерживая продвижение немцев, подходивших уже к крепостным фортам Ковно. Немцам отлично были известны все слабые места крепости еще по мирному времени благодаря шпионажу.

В Ковно находился крупный завод Тильмана. В крепости же в мирное время было немецкое консульство. Немец Тильман до войны очень дружил с офицерами Ковенской крепостной артиллерии, играл крупно и охотно проигрывал крупные суммы, бывая у них в собрании. Консул без всякого стеснения ежедневно совершал верховые прогулки по фортам и входил всюду, куда хотед.

Позже выяснилось, что они и были главными шпионами, позволившими немцам без всяких потерь овладеть крепостью в несколько дней.

Помог и военный министр Сухомлинов, упразднивший крепостные войска. В момент штурма Ковно было занято какими-то второочередными частями.

Имея задачей поддержание связи с Ковно, я заявил Хитрово, что лично поеду узнать у коменданта о положении дел. Хитрово не очень горячо принял мое предложение, ему не хотелось оставаться одному, но я настоял и поехал. Чем ближе подъезжал, тем сильнее слышались взрывы тяжелых снарядов – «чемоданов», которыми немцы обстреливали уже сам город.

Зная великолепно Ковно по мирному времени, я без труда нашел дом коменданта крепости Григорьева и сразу же наткнулся на его начальника артиллерии – они мирно беседовали перед цветником.

Представился, доложил, что хочу узнать о том, как происходит оборона крепости.

– Да вот, говорят, что немцы обстреливают уже госпиталь.

– А как же у вас, ваше превосходительство, идут бои на фортах?

– На фортах? Кажется, еще держатся. Я сведений не имею, – отвечает комендант.

В это время из дома выбежала кошка и кинулась в цветник. Григорьев бросился за ней, чтобы не испортила цветов.

Покончив с кошкой, он, довольный, вернулся и обратился к начальнику артиллерии:

– А что, наша артиллерия хорошо стреляет?

– Думаю, что хорошо, – отвечает тот. – А вот посмотрите, какой осколок я нашел возле моего дома.

И протягивает Григорьеву кусок железа.

С брезгливым чувством я распрощался с двумя главными защитниками крепости.

Кто бы мог подумать, что во главе одного из важнейших укрепленных пунктов Российской империи находится такое ничтожество, как этот Григорьев. Эти двое накануне штурма крепости мирно беседуют, болтают всякий вздор, а комендант еще и гоняется за кошкой.

Вернувшись, я послал донесение генералу Попову, где в осторожных выражениях высказал свое мнение, что крепость Ковно едва ли долго продержится.

Так оно и случилось.

Несмотря на всю доблесть артиллеристов, до конца остававшихся при своих пушках, немцы через два дня взяли крепость штурмом.

Григорьев не дождался конца и за день до сдачи крепости попросту из нее уехал.

Преданный немедленно военно-полевому суду, он был разжалован и приговорен к каторге на 10 лет.

Взяв Ковно и овладев позже Новогеоргиевской крепостью, немцы перебросили через Неман часть своих армий, остановленных только на Двине, где от Риги до Двинска был сформирован наш новый Северный фронт, порученный генералу Рузскому.

Штаб 10-й армии к осени перешел сперва в Минск, а затем в Молодечно, где и оставался весь 1916-й и большую часть 1917 года.

Генерал Попов, весьма мне благоволивший, не смирился с мыслью видеть меня, заслуженного офицера Генерального штаба, в скромной роли батальонного командира и прикомандировал к своему штабу, в ожидании первой вакансии на командование полком.

275-й пехотный Лебединский полк

29 ноября 1915 года состоялось мое назначение по линии армейской пехоты 275-го пехотного Лебединского полка, образованного при мобилизации 1914 года из кадров 121-го Козловского полка, стоявшего в Харькове.

Радости моей не было предела, и в ту минуту казалось совершенно не важным, по какой линии я буду командовать полком. Линия Генерального штаба нисколько не гарантировала ни от смерти на поле сражения, ни от ранения, ни от плена.

Едва только состоялось мое назначение, я немедленно выехал в полк, заехав по пути в штаб 69-й дивизии, представиться ее начальнику генералу Гаврилову.