На Запад!

– Ну вот, а теперь они доложатся старшему, и будет уже видно, как он там себя поведет, – пробормотал Варун. – Родька, до десятников доведи, пущай они своим людям накрепко накажут, чтобы до моего сигнала никто носа из леса не казал и стрелять бы не вздумал!

Раздался громкий скрип, и в распахнувшиеся ворота из крепости начали выезжать воины.

– Четыре, пять, шесть… тринадцать, четырнадцать, пятнадцать десятков, – считал Варун. – Полторы сотни и еще пятеро со старшим. Ну, так-то немало. Для лесовинов и такой крепкой бронной дружины вполне даже достаточно, чтобы ее хорошо потрепать.

Отряд воинов подъехал к броду, и рыцарь, что-то прокричав, махнул рукой в сторону противоположного берега. От основных сил отделился десяток, и, вспенивая воду на реке, он резво пошел вперед.

– Молодца, все-то ты правильно делаешь, – прошептал Варун. – Без хорошего дозора никак.

Пятеро слезли с коней и быстро осмотрели прибрежные кусты. Не найдя в них никого, они снова запрыгнули в седла. Десятник помахал рукой рыцарю, затем выкрикнул команду, и дозор быстро ускакал по лесной дороге.

– Ну вот, а теперяча можно и нам ближе подойти, – тихо проговорил Варун и поднял руку со сжатым кулаком. Две с половиной сотни его воинов бесшумно проскользнули к броду. А на него в это время заходил уже второй десяток немцев.

– Ну же, кучнее, кучнее, – шептал Митяй, прижимая приклад реечника к плечу. – Только бы они сейчас все в реку зашли.

Два передовых десятка уже выходили на противоположный берег, когда последний только еще заступал в воду. Дальше медлить было нельзя, и над рекой пронесся резкий свист.

– Дальних бьем! – выкрикнул десятник Спиридон, и Митяй, выбрав самого крайнего всадника, одновременно с Оськой выжал спусковой крючок. Щелкали тетивы луков и арбалетов, застигнутые врасплох на переходе немцы падали в реку. Их предводитель получил сразу три самострельных болта, и теперь его тело пытались вытащить из воды несколько воинов. Единого командования у немцев уже не было. Три десятка, настегивая коней, вырвались на берег и, теряя людей, понеслись по лесной дороге прочь. Примерно столько же развернулись и бросились обратно к крепости.

– Устим, бери десятки Святозара и Юхани, отойдите на пару сотен шагов и прикройте дорогу, – скомандовал Варун. – Будило, Уло, дочищайте здесь на броде, все остальные, за мной!

Две сотни воинов, подняв оружие, преодолели брод и бросились бежать к крепости. Пять сотен шагов – и потом будет ров с мостом, проскочи его без задержки – и тогда, возможно, русским удастся ворваться в приоткрытые ворота крепости. В них в это время как раз заскакивали те три десятка верхоконных, что развернулись при нападении.

– Быстрее! Быстрее, братцы! – кричал Родион, подбадривая своих людей. – Шустрее, пока они ворота не успели закрыть!

В крепости в это время царила паника и суматоха. На глазах у оставшегося на стенах гарнизона был разгромлен их основной отряд во главе с предводителем. И теперь две сотни орущих вражеских воинов неслись к их крепости.

Тревожно и протяжно гудел сигнальный рог от надвратной башни.

– Tore! Begrabt das Tor![9] – донесся крик до Митяя. – Lassen Sie das Gitter fallen![10]

В полутора сотнях шагов впереди раздался грохот, и перед двумя замешкавшимися всадниками, перекрывая им путь к спасению, от выступающей части надвратной башни упала тяжеленная кованая решетка.

Возле головы Митяя свистнула стрела, он по давно уже выработанной привычке резко отпрыгнул вбок и, встав на колено, навел самострел на стену. Уже два десятка стрелков били с нее в сторону атакующих, и с каждым ударом сердца их становилось все больше и больше.

Щелк! Болт сорвался с направляющих, и он начал накручивать ручку взвода натяжителя на арбалетной рейке. Рядом пристроился и Оська со Спиркой. Каждый из них выпустил уже по болту и по стреле в свою цель.

– Плохо дело, Родька, быстрее отводи людей! – крикнул сотнику Варун. – Не успели мы вовнутрь зайти, сейчас наших стрелами побьют!

Ревел протяжно рог, и дружинные десятки, отстреливаясь и прикрываясь щитами, начали откатываться прочь от крепости.

Бум! Стрела ударила в щит, за которым, присев на землю, Митяй перезаряжал самострел.

«Ших!» – вторая прошла впритирку прямо возле шлема.

– Вот же злыдни! – вскрикнул Оська. – Плечо мне отшибли. Ладно хоть кольчуга хорошая, двойного плетения, стрелу эту выдержала. Зато теперь целую седмицу будет ныть.

– Отходим, робята! – крикнул дядька Еремей. – Два наших десятка только на прикрытии остались. Все остальные уже откатились к броду.

Троица начала отступать, делая короткие остановки для перезарядки и отстреливаясь. Спирка чуть приоткрылся, и стрела ударила его в не защищенную кольчугой часть руки. Он с криком выронил щит, и сразу две влупили в него.

– Оська, Спирку ранило! – крикнул Митяй, падая на коленях рядом с лучником. – У него рука у локтя пробита и еще голяха. Прикрывай меня, я его понесу!

Митяй подхватил раненого и, перевалив его на плечи, потрусил в сторону берега. За ним вплотную следовал Оська, прикрывая всех своим щитом.