На Запад!

Выбежав на поляну, три десятка русских быстро построились в ряд. По команде «Бей!» в спину всадникам вылетело два десятка болтов. Стрелки без команды перезаряжали свое оружие. Немцы были хорошими воинами, они мгновенно сориентировались и, резко развернувшись, устремились на нового врага.

– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, – считал щелчки перезарядки своего речника Митяй.

Десять лучников, послав по три стрелы, сдернули из-за спины щиты и обнажили мечи, готовясь задержать несущихся к стрелкам немцев.

– Заряжено! – Прямо на Митяя летели три всадника, у одного копье было занесено далеко вперед, двое других, угрожающе крича, размахивали над головой мечами. – На! – выцелив копейного, он выжал спусковой крючок, и за десять шагов от русского строя тот выпустил из рук копье и рухнул на траву. Вместе с ним выпал из седла и его сосед. Но третий, как видно тоже получивший болт в тело, громко крича от ярости и боли, ворвался в неплотную шеренгу русских. Сбитые с ног его конем двое покатились по земле. Один, второй, третий удар меча выдержал щит русского воина и потом распался на две половины. Раздался скрежет и хруст – это немецкая сталь, ударив в шлем, ушла вниз и прорубила шею русского. Тот, заливая все вокруг кровью, рухнул под ноги коня.

– На! Умри! – проревел Устим, выскочив откуда-то сбоку. Первый удар его меча не смог прорубить кольчугу немца, а тот, разворачивая своего коня, уже готовился рубануть ветерана.

Второй удар по плечу! Меч опять только лишь проскрежетал по стальным кольцам кольчуги. Устим все-таки успел нанести свой третий, такой отчаянный и резкий удар, и он пришелся прямо по боковой, открытой части головы всадника, перерубая наискось его шейную жилу и кости черепа. Всадник завалился вбок, и его конь понес прочь застрявшее в стременах тело.

Все, больше живого врага на поляне не было.

– Всем осмотреться, десятникам доложиться о потерях! – скомандовал командир русского отряда и вытер с лезвия меча кровь пучком травы.

– Убитых двое, трое раненых, один из них очень тяжело, – донесся доклад одного из десятников.

– Вот что значит наскок кавалерии на жиденькую стенку пехоты без копий, – проговорил с горечью Устим. – И это мы их еще хорошо самострелами проредили. А так бы стоптали конями и посекли всех. Так, ночевку мы делаем здесь, на этой самой поляне, раненых обихаживаем, павших хороним, отдыхаем и потом дальше идем!

– Устим Горазович, к тебе союзник от вирумцев! – крикнул десятник Стоян. – Раненый сам, вона еле на ногах держится.

Высокий рыжеволосый эст с окровавленной головой, пошатываясь, подошел к старшему русского отряда.

– Я Арво, – стукнул он себя кулаком по груди. – От имени всех своих людей я благодарю русских друзей за их своевременную помощь. Если бы не вы, немцы бы нас добили вот в этом кустарнике, – кивнул он в ту сторону, где мелькали вирумцы. – Всадники вынеслись так неожиданно с этой лесной дороги и ударили в нас с наскока. В первую же секунду мы потеряли треть наших людей. У врагов хорошая защита, и их было очень трудно пробить стрелой или даже наконечником копья. Поэтому схватка и была неравной. У нас же самих в полусотне такие кольчуги и шлемы были только у семерых, и пятеро из них выжили, как и я сам, – стукнул он опять себя по груди.

– Арво, у тебя вся голова в крови, – оглядывая его, проговорил Устим. – Мои люди сейчас окажут тебе помощь. Мы намерены здесь разбить лагерь и только утром пойдем в сторону вашего городища.

– Благодарю тебя, друг, но не нужно помощи, – покачал головой вирумец. – Мне гораздо лучше, чем многим моим людям. Сейчас мы вынесем всех раненых и убитых из кустов, а потом присоединимся к вам.

Глава 4. Речной путь к Полоцку

Пять андреевских ладей, груженных онаграми и орудийным припасом, прошли вниз по Поломети, затем по реке Поле до Ильмень-озера, и уже с него они выгребли в Ловать.

– Поднажмем, братцы, веслами поработаем, а совсем скоро по правому борту возле Юрьевского селища большой выгон покажется! Вот как раз там-то мы на ночевку и встанем! – крикнул Фрол, подбадривая гребцов. – Почаще меняемся – потуже гребем!

– Ну, ты чего, ладейный, хороший ведь здесь берег, – не согласился с ним Шуйга. – Вона, глянь, вокруг дерево для костра есть, вода совсем рядом, а бережок пологий. И чего людей-то тяготить, когда три сотни верст весельного пути еще впереди? Вдосталь еще намашутся, поди!

– Старшой, отойдем-ка мы с тобой вон туда? – кивнул на корму ладьи Фрол. – Поговорить мне с тобой нужно.

– Ну, пойдем, пойдем, ладейный, – усмехнулся орудийщик. – Чего бы с хорошим человеком да с глазу на глаз не поговорить?

– Шуйга Третьякович, тебя командир бригады поставил старшим в боевом, в ратном походе, так? – спросил его, прямо глядя в глаза, Фрол.

– Ну, так, – усмехнулся тот. – А дальше-то что?