На Запад!

– Ну да, появились, а чего нет-то? – проговорил, нахмурившись, воевода. – Время ведь худое пришло, страшное и голодное время. Торг плохой был, а вот купцов мало в эти годы волоками ходило. Свое жито в полях у мужика не вызрело. Мор страшный в округе пошел. Ладно хоть ваши хлебные ладьи к нам заходили. У меня в крепости, небось, пол-округи эти два года на вашем зерне пересидели. Если бы не оно, то… – и он перекрестился на образа. – А так пусть хоть и в голодухе, но ничего, как-то вот всем миром и пережили лихолетье. Это-то лето все уже обратно в свои селища разбрелись, отсеялись присланным семенным зерном. Нонче вот мы уже со своим урожаем зимовать будем. Скотинки только мало, поели ведь ее всю. Но и это поправимо. Купеческие караваны-то обильно теперь пошли, небось, навезут нам все потихоньку. Стоим же мы на оживленном, на самом что ни на есть торговом пути. А вот с разбойными да, тут худо. Расплодилось их много вокруг. Кого-то мы все же сумели побить, я вот пару раз выскакивал на ближние волоки с конной полусотней. Князюшка полоцкий Святослав Мстиславович присылал туда сотню, и у него ведь тоже доход сильно падает с уменьшением прохода караванов. Дружинные полоцкие многих лиходеев в округе посекли, но вот ушла княжья сотня – и они опять из своих нор повылезли. За пару седмиц до вашего прихода до нас весть худая дошла, что они одинокую ладью на Усвятах разбили и всех, кто в ней там был, посекли. А так время от времени щиплют купеческие караваны, подходят к купцам и за большие деньги безопасный проход предлагают. Коли те отказываются, так стрелами их осыпают и даже волоковые артели бьют за проводку несогласных.

– Эх, времени у нас мало, – вздохнул Шуйга. – Было бы его побольше, то подчистили бы мы тут округу. А так нам нужно до волоков дойти, потом по ним проскочить и еще вниз по Западной Двине идти. А уже совсем скоро лед начнет появляться. А нам ведь еще и до Полоцка рекой плыть.

– Да я понимаю, – махнул рукой Ратибор. – У вас дело ратное, чего уж, не вижу, что ли, я, как вы боевито идете? Ничего, помаленьку и мы сами подчистим здесь лиходеев. Сейчас народ к ним уже так идти не будет, как ранее. Зачем ему кровушку лить, коли он и мирным трудом себя прокормить сможет? Так, если только остолбени какие или балмошные. Сами мы здесь с ними управимся. Лишь бы набегов от литвы да от немцев на нас не было.

– Да уж не будет более, – с прищуром проговорил Шуйга. – Первых-то угомонили давно, Бог даст, и до вторых тоже совсем скоро дотянемся. А Андрею Ивановичу мы доложимся по волокам, глядишь, и пришлет он сюда на пару месяцев сотню пластунов. А чего? Пускай ребятки порезвятся. Ты, воевода, подумай о другом: совсем скоро через тебя большая воинская рать пройдет, может, и вы захотите к военному походу примкнуть? Сам вот только что рассказывал, что у тебя, окромя крепостной, еще и полусотня верхоконных для дальних выходов имеется. А может, и в ополчении боевитые пешцы есть?

– А на кого, мил человек, та рать-то пойдет? Чай, с литвинами у нас крепкий мир после Усвятского побоища, – спросил с прищуром Ратибор. – Никак, дружинные, вы немца воевать будете?

– А у тебя голова на плечах есть, вот ты сам и додумай все дальше, – улыбнулся Шуйга. – Не вправе мы о таком говорить. Да ты, я вижу, и сам догадливый. Только вот раньше времени о своих догадках никому не рассказывай.

– Хм… Понял я тебя, – хмыкнул воевода. – Поглядим, поглядим, можа, и правда сходить с дружиной. А то засиделись мы тут за стенами, обленились и даже брюшком начали обрастать. А доброму воину – это ведь как и волку: ему бегать нужно.

Холмская крепость пропала в пасмурной дымке за кормой. Выходили от ее пристани с попутным ветром под парусами, и целую седмицу гребцы были без работы. Уже перед озерами Сиверс и Ордосно пришлось немного и им поработать. Самый короткий Воробьевский волок прошли быстро. Срядились с артельным старшиной, и первую ладью умелые мужики подтянули ко взводу, к двум здоровенным утопленным в воду бревнам.

– А ну, пошли, родимые! – и два тягловых быка потянули ее за толстые гужевые постромки. С боков пристроилась дюжина артельных, и ладья медленно, со скрипом пошла по гладким бревнам. Выйдя из воды, судно скользнуло уже на жирно смазанные салом бревенчатые хода, в конце которых ее ждали здоровенные дроги. Перевалив на них ладью, запрягли десяток лошадей, и пошла сухая волоковая дорога, или, как ее еще здесь называли, бечевник. Все пять ладей держались кучно. Рядом шла во всеоружии воинская полусотня и ладейные команды.

– Не боись, старшой, – окинув взглядом весь караван, обратился к Фролу старшина артельных. – С такой-то вот боевитой охраной вам никто уже здесь не страшен. Не полезут на вас лиходеи, чать, уж не дураки ведь они – на булатную острую сталь голым пузом кидаться.

– Береженого, Никодим, Бог бережет, а вот разинь и бестолковых смерть пасет! – ответил ему ладейный старшина андреевцев. – Не боимся мы, просто привычка у нас такая.