На Запад!

Одна, вторая, третья стрела ударили в щит. С крепостных стен заметили, в каком положении оказались русские, и теперь пытались их с азартом добить.

Острый стальной наконечник разорвал плоть и, пройдя насквозь ногу, вышел с другой ее стороны. Оська, взвыв, навалился на следующего перед ним Митяя, и вся троица рухнула на землю.

«Все, это конец, теперь нас точно всех добьют!» – отчетливо пронеслось в мозгу у Митяя. Закрывая обоих своих друзей щитом, он, хрипло дыша, искал хоть какой-то выход из безнадежного положения.

– Петька, Гришка, там Митяя с Оськой ранило! – прокричал Марат и понесся от реки в сторону крепости.

– Куда, щенок?! Всех положат! – прокричал десятник Архип и, махнув рукой, тоже побежал вслед за ребятами. Уже с дюжину воинов неслись туда же.

– Оську со Спиркой тащите, я целый, – отмахнулся Митяй. – Я вас прикрывать буду! – и, подняв свой щит, он начал пятиться, заслоняя отходящих друзей.

– Шустрее, шустрее, – прорычал Архип. – Стенку делаем и отходим!

* * *

– Большую часть задачи мы здесь выполнили, – оглядывая место недавнего боя, проговорил Варун. – Сотню всадников у брода уж точно положили. Три десятка прорвавшихся, если их вирумцы не угомонят, то в Дерпт с вестью о нашем нападении ускачут. Жаль, конечно, что этот замок мы нагоном не смогли взять, но это было бы уже настоящим чудом. Ничего, вот придем сюда зимой с осадным припасом – и долго они тут тогда точно не продержатся. У нас пять раненых и один убитый. Родион, как только Аникея похороните, два десятка отряжай для вывоза раненых. Нет, пожалуй, пусть даже целых три с ними идут, так все же надежнее будет, – подумав, принял решение командир отряда.

– Я, Фотич, старшим над ними Устима поставлю, – решил Родька. – До разоренного угандийского городища ребят на самодельных носилках они донесут, а уже дальше на конях доберутся к вирумскому.

– Добро, – согласился Варун. – Передай: пусть они нас потом южнее Педьи, возле больших озер ищут и держатся сторожко. Сейчас вирумцы разделятся на сотни и по всему этому краю частым гребнем пройдут. Непременно они, как я мыслю, должны будут дерптцев и угандийское ополчение на себя выманить.

– Родь, может, мы с ребятами Оську со Спиркой сопроводим, а? – попросился у сотника Митяй. – Раны у них серьезные, приглядеть бы за ними надобно. Как бы не померли, слабые ведь шибко, крови много потеряли.

– Ну, давайте, – согласился тот. – Забирай с собой всех своих, там Устим уже строит отряд, вот к нему и присоединяйтесь. А нас вы потом нагоните.

Десяток шел передовым дозором, а два других чередовались, сменяя друг друга на носилках.

– Держи, Гриш, – выдохнул Марат, передавая концы шестов от носилок другу. – Я отдышусь немного, а потом опять тебя сменю.

Вот уже несколько часов двигался их отряд по лесной дороге. Встречных никого не было, виднелись одни лишь свежие конские следы и те, которые оставил русский отряд, проходя здесь ночью.

– До темноты мы точно не доберемся до городища, еще немного пройдем и будем на ночевку вставать, – решил Устим. – Давайте, братцы, еще две смены – и потом все.

Митяй, сменившись, подошел к Оське и поправил повязку на его ране. Из-под белой холстины чуть-чуть сочился кровавый ручеек.

– Растрясли мы тебя, дружище, – сочувственно проговорил он. – Чуток еще потерпи, недолго уже до стоянки осталось. Может, воды тебе?

– Да, пить, пить, – хрипло прошептал раненый и с жадностью припал к горлышку фляжки. – Простите, братцы, вона как я вас замучил. И как же ту стрелу проморгал? Не повезло вам со мной.

– Молчи, дурак! – нахмурился Митяй. – У тебя кость и главная жила на ноге не перебиты, а мясо что? Мясо – оно потом нарастет.

От головного дозора подбежали двое и теперь что-то докладывали старшему отряду, оживленно при этом размахивая руками.

– Раненых в подлесок! – скомандовал Устим. – Филипп, Третьяк, вы на их охране остаетесь. Остальным приготовиться к бою, впереди идет схватка немцев с вирумцами.

Послышались щелчки перезарядки самострелов.

– Вперед! – крикнул командир, и русские десятки бросились по лесной дороге. Через пару сотен шагов за поворотом послышались звуки недалекого боя.

– Там конные немцы, видать, из тех, что через брод прорвались, наших лесовинов рубят, – доложился десятник из передового дозора. – Надо скорее их бить, еще немного – и всех они там кончают.

Открывшаяся картина была неприглядная. Три десятка конных немцев перехватили полусотню вирумцев на небольшой поляне и сейчас уже ее добивали. Более половины союзников, исколотые копьями и изрубленные мечами, уже лежали на земле, а вторую половину всадники загнали в мелкий кустарник и теперь нещадно избивали.

– Мы налегке, копий у нас с собой нет, если к себе подпустим, то худо будет, – просчитывая, как ему лучше строить бой, проговорил Устим. И, как видно, приняв решение, резко скомандовал: – Становись, самострельщики бьют с двух сотен шагов, лучники выпускают по три стрелы и потом прикрывают стрелков со щитами и мечами! Главное – это выбить основу, все остальные сами в панику ударятся!