На заработках

— Дура! Да вдь тебя не убудетъ отъ этого, коли я тебя поглажу. Ну, или сюда.

Арина не шла и прижалась спиной къ печк.

— Ну, стой. Я самъ встану и подойду… поднялся Ардальонъ Сергевъ, подошелъ къ Арин и сталъ гладить ее по спин. — Вишь, спина-то какая! Что твой столъ. А еще говоришь, что изъ голоднаго мста пришла. Нешто такія спины съ голоду нагуливаютъ!

— Ужъ такого я роду, что меня въ ширь тянетъ, отвчала Арина, вся какъ-то съежившись, но все-таки дозволивъ погладить себя.

Ардальонъ Сергевъ отошелъ отъ нея и слъ опять на лавку. Самоваръ зашумлъ. Арина не отходила отъ самовара и время отъ времени снимала съ него трубу и дула въ уголья, хоть этого и не нужно было длать, потому что уголья давно уже успли разгорться. Ей нужно было только занять себя чмъ-нибудь, чтобы не такъ было трудно выносить взоръ хозяина, вперенный въ нее въ упоръ.

— На ледянку. Возьми. Пососи…

Ардальонъ Сергевъ опустилъ руку въ карманъ штановъ, вытащилъ оттуда нсколько леденцовъ въ бумажкахъ и протянулъ ихъ Арин. Та не брала.

— Бери, бери, коли даютъ. Не отрава… сказалъ онъ. — Я знаю, двки сладкое любятъ. Одну ледяночку дососешь теперь, а вотъ какъ самоваръ скипитъ, съ остальными чай пить будемъ. Бери, бери… Чего ты въ самомъ дл! А то вдь разсержусь. Не раздражай хозяина.

Арина взяла и сказала:

— Спасибо, коли такъ.

— Ну развертывай бумагу, да шь. Чего-жъ ты стала, какъ лошадь съ норовомъ! продолжалъ Ардальонъ Сергевъ, улыбаясь.

Арина развернула бумажку и взяла леденецъ въ ротъ. Хозяинъ все еще не спускалъ съ нея глазъ.

— Сладко? спросилъ онъ ее.

— Сладко, тихо отвчала она.

— Есть у васъ такіе леденцы въ Боровичскомъ узд? Трафилось сть?

— Трафиться-то трафилось, а то у насъ больше медовые да мятные пряники.

— Будешь ласкова къ хозяину, да не станешь отъ него мурло воротить, такъ и пряниковъ куплю. Любишь пряники-то? А? Очень любишь? Охъ, двки, двки! Вс-то вы охотницы до сладкаго.

Самоваръ закиплъ. Изъ подъ крышки его стала вылетать струя пара. Наконецъ вода заклокотала и вышла черезъ край, пуская потоки по грязной мди.

— Снимай скорй трубу, снимай! Прикрой крышечкой, да ставь самоваръ-то на столъ.

— Экая вдь ты какая! До чего докипятила.

Мощными руками подала Арина ведерный самоваръ и поставила его на столъ.

Ардальонъ Сергевъ принялся заваривать чай.

— Ну, чего-же ты стоишь-то, коли дло сдлала? обратился Ардальонъ Сергевъ къ Арин. — Самоваръ подала и садись къ столу. Сейчасъ вмст чай пить будемъ. У насъ чиновъ нтъ. Садись.

— Я посл васъ, господинъ хозяинъ, застнчиво отвчала Арина.

— Коли сказано, что садись, значитъ садись. Вмст пить будемъ.

Арина подвинула къ столу скамейку и робко сла на кончикъ. Ардальонъ Сергевъ протянулъ къ ней черезъ столъ руку и, хотя Арина отшатнулась, но все-таки потрепалъ ее по щек.

— Ты просила денегъ впередъ, говорила, что надо въ деревню родителямъ послать, — на вотъ три рубля, посылай… сказалъ онъ, ползъ за голенищу, вытащилъ оттуда бумажникъ изъ синей сахарной бумаги, вынулъ изъ него трехрублевую бумажку, положилъ ее передъ Ариной и, прихлопнувъ ладонью, прибавилъ:- Видишь, я не въ тебя, я не брыкаюсь. Попросила впередъ денегъ — и далъ, хотя никому не даю. А ты брыкаешься и мурло отъ хозяина воротишь.

— Да я-бы и не воротила… А за чмъ вы трогаете?.. Мн стыдно.

— Трогаете! Отъ троганья тебя не убудетъ. Ну, что-жъ надо сказать, когда для тебя благодтельство длаютъ и деньги теб впередъ даютъ?

— Спасибо вамъ, господинъ хозяинъ.

— Спасибо! Спасибо — этого мало, а ты чувствуй.

— Я и то чувствую.

— Ну, то-то… Пей чай-то…

Хозяинъ налилъ дв чашки чаю и одну изъ нихъ подвинулъ къ Арин.

IX

Ардальонъ Сергевъ и Арина, сидя другъ противъ друга, пили чай, громко схлебывая его съ блюдечка. Ардальонъ Сергевъ не спускалъ съ Арины глазъ и время отъ времени улыбался, но молчалъ. Арина старалась не смотрть на него, но это было невозможно. Она должна была-бы отвернуться отъ него, но это она считала черезъ чуръ ужъ дерзкимъ противъ хозяина. Онъ все-таки отличалъ ее отъ другихъ рабочихъ: поитъ чаемъ вмст съ собой, а главное — далъ три рубля въ счетъ заработка для отсылки въ деревню. Она ограничивалась тмъ, что при каждой двухсмысленной улыбк его застнчиво опускала глаза. Наконецъ Ардальонъ Сергевъ кивнулъ на нее и спросилъ:

— Вс двки у васъ въ Боровичскомъ узд такія писаныя миндалины или только ты одна?

Арина зардлась какъ маковъ цвтъ и отвчала:

— Да чтой-то, Ардальонъ Сергичъ, вы говорите, право! Зачмъ такія слова?

— Затмъ, что прельстившись тобой. Очень ужъ ты гладкая миндалина у меня. Ну, отвчай-же: вс въ Боровичскомъ узд такія?

— Да почемъ-же мн-то знать!

— Дура, что такъ хозяину отвчаешь, своей выгоды не понимаешь. А ты отвчай: «у насъ, молъ, двки все корявыя, а я одна такая удалась». Какъ тебя по отчеству-то звать?

— Да зачмъ вамъ? Хозяева батрачныхъ двокъ по отчеству не величаютъ.

— А почемъ ты знаешь, можетъ статься у меня такой составъ въ голов, что я изъ тебя хочу и не батрачную сдлать? Ты не можешь видть моего воображенія. Ну, какъ отца-то звать?

— Федотомъ.

Ардальонъ Сергевъ похлопалъ ладонью около себя по лавк и сказалъ: