На заре

Елена Михайловна, исполняющая должность секретаря ревкома, получила почту, подала мужу. Корягин вскрыл пакет, прочел распоряжение отдельского ревкома:

Всем местным ревкомам Кавказского отдела Кубанской области

Ревком Кавказского отдела ставит всех председателей местных ревкомов в известность, что девятого июля было высажено на северном побережье Азовского моря два врангелевских десанта. Первый численностью в тысячу человек начал свои боевые действия восточнее Мариуполя у Кривой Косы, занял станицу Николаевскую, но того же числа был ликвидирован частями 20-й кавалерийской дивизии и кавалерийской бригадой 1-й Конной армии.

Одновременно с высадкой десанта у Кривой Косы Врангель высадил западнее Таганрога другую группу численностью в восемьсот человек под командованием полковника Назарова. Действия этого десанта более успешны. Отряд его за счет кулаков и скрывавшихся в станицах белогвардейцев увеличивается.

Советское командование двинуло против десанта Назарова около трех дивизий, которые уже вступили с ним в бой.

В связи с создавшимся военным положением на Дону ревком Кавказского отдела приказывает: усилить у себя в станине надзор за подозрительными элементами и в случае вылазки врагов немедленно принимать срочные меры к их ликвидации, ставя нас об этом в известность.

15/VII 1920 г.

Пред. отдел. ревкома А. Жолобов.

Корягин прошел в кабинет к Жебраку, подал ему распоряжение. Тот ознакомился с ним, сказал:

— Значит, Крым зашевелился. И все это случилось только потому, что некоторые наши политики не придавали ему особого значения, считали его «укусом мухи», а теперь, видишь, до чего дело дошло. Шестого июня Врангель предпринял наступление в Северную Таврию, начал угрожать районам Криворожья и Донбасса. — Он положил распоряжение на стол, выдохнул: — Досадная ошибка.

— Да… — протянул Корягин. — Особливо на Кубани каковой только нету швали. Ведь вся контра сюда бежала из России. А мы с нею нянькаемся. Взять бы собачье отродье да завязать в тугой узел — и точка!

XXV

Вечером в доме попа Валерьяна Бородуля собрал своих: Молчуна, Гусочку (с перевязанной головой и большим синяком под левым глазом), Пятницу.

Издали донеслось хлопанье мотора. Все прислушались.

— Мельница работает, — произнес Бородуля.

— Ригинально! — пощипывая рыжую жиденькую бороденку, с сердцем сказал Гусочка. — Стал быть, отремонтировали.

Попадья подала на стол графин бузы[268], на тарелках малосольные помидоры, ветчину, хлеб. Поп наполнил стаканы.

— А ты, матушка, — шепнул он жене, — пойди на улицу да погляди, что дщерь делает. Не пускай ее далеко от дома и сама не ходи.

Когда попадья удалилась, Бородуля доложил, что он поставлен игуменьей в известность об объединении бело-зеленых отрядов Майкопского, Лабинского и Баталпашинского отделов в «Армию возрождения России», а также и о том, что Хвостиков отдал уже приказ о наступлении на Невинномысскую и Кавказскую, чтобы захватить Владикавказскую железную дорогу и по ней развивать боевые действия на Екатеринодар. В первые же дни боев были захвачены станицы Преградная, Исправная, Передовая, Спокойная и Удобная.

Потом Бородуля предложил начать активную подготовку к вооруженному восстанию в Краснодольской.

Гусочка с жаром воскликнул:

— Восстание мы немедля подготовим!

Донесся женский крик. Гусочка вдруг затих, повел робкими глазами по собеседникам. Все молчали. Наконец поп покачал головой и растерянно проговорил:

— Душа моя не на месте, братия. Слишком нас мало, чтобы совершить такие опасные деяния.

— Погодите, погодите, отец Валерьян, — прервал его Бородуля. — Об этом мы думали и все же пришли к выводу, что у нас в станице человек до пятисот найдется. Нужно связаться с отрядом Крыжановского. Он нам поможет. А для отвлечения чоновцев из станицы решено захватить хутор Драный. В то время как чоновцы выедут туда, мы здесь и поднимемся.