На заре

— Да. И гранаты имеются.

— Давайте перепишем и ваших людей. — Живцов поднял на него глаза. — Кто первый?

— Начинайте с Волохова Митрофана. Он живет по Северной, в доме номер шесть, а рядом с ним Вакула Савел. Эти два казака, ваше благородие, были недавно арестованы ревкомом, судили их в Екатеринодаре. Ревтрибунал судил, понимаете? А потом за неимением улик их ослобонили. Но они, понимаете, ваше благородие, наши люди, преданные.

— Дальше, — снова прервал его Живцов.

Пятница вычитывал фамилии заговорщиков из своей тетради, внимательно всматриваясь в лицо есаула. В голове промелькнуло: «На первый раз довольно…»

И он свернул тетрадь.

— Кто еще? — спросил Живцов.

— Все, ваше благородие. — Пятница развел руками. — Чем богаты — тем и рады.

— Мало. Курунин обещал больше.

— А откуда ему знать? Правда, я с ним говорил в Прочноокопской кое о чем, но только вскользь.

Живцов задумался, потом с хладнокровием произнес:

— Всего шестнадцать человек. Пока хватит, а там само дело покажет.

— И я так думаю, ваше благородие! — воскликнул Пятница и, сунув тетрадь в карман пиджака, размягченно улыбнулся: — Хе-хе, сытых глаз на свете нет, понимаете? Все нам мало. Тут лишь бы разворошить станицу. А люди потом найдутся, сами придут.

— Кто у вас старший?

— Как вам сказать, ваше благородие. Бородуля. Но он сегодня ночью вместе с Молчуном выехал из станицы. Понимаете, в чем дело? Мы решили связаться с Крыжановским. Так он к нему в Майкопский отдел подался за подмогой. А работу свою мне доверил. Я тут и есть за главного. Понимаете, ваше благородие?

— Ясно, — сказал Живцов и затем спросил: — А у вас здесь еще какой-то полковник скрывается?

— Это вы о Набабове? — переспросил Пятница.

— Я не знаю его фамилии.

— Понимаете, ваше благородие, — сказал Пятницу — я о нем ничего не знаю. Всеми этими секретами ведает Бородуля.

— А почему игуменья с вами не в ладу? — поинтересовался Живцов, держа себя совсем уже свободно.

— Да что, ваше благородие! — безнадежно махнул рукой Пятница. — Баба она. Боится, по-моему.

У двери показался человек с винтовкой в руке, доложил, что отряд уже на берегу Кубани.

— Так вы с отрядом? — удивился Пятница.

Есаул встал.

— Пойдемте с нами, — распорядился он. — Да с оружием.

Пятница вынул из-за фронтона винтовку и, затушив фонарь, вместе с Живцовым и казаками поспешил в сад, пробрался с ними к Кубани и тут же заметил, что в отряде было не больше двадцати человек. Он наклонился к Живцову, спросил:

— Это и все, ваше благородие?

— Пока да.

— А где же господин Курунин?

Живцов сделал вид, что не услышал его вопроса, приблизился к казакам, стоявшим у самого обрыва. Пятница прошел вдоль шеренги, заглядывая в лица бойцов, точно желал опознать кого-то. Винтовка вдруг выпала из его рук, и он повалился со стоном:

— Ой боже! Что ж я наделал?..

Казаки навалились на него, зажали рот и потащили по улице.

* * *

Двор ревкома был запружен чоновцами. Тут же, у частокола, стояла легковая машина из Екатеринодара.

В бывшем атаманском меблированном кабинете, занимаемом теперь секретарем комячейки, Жебрак, Корягин, Атарбеков и Соловьев, сидя в креслах, поджидали Юдина из предпринимаемого им похода к Пятнице. Издали донесся неясный шум. Соловьев выглянул в окно. Из-за угла вышла группа людей, за ними показалась колонна бойцов.

Два дюжих казака, держа Пятницу под мышки, торопливо пересекли ревкомовский двор, закрыли арестованного в комнатушке с зарешеченными окнами

В кабинете Юдин доложил товарищам о встрече с Пятницей.

— И сколько всех? — спросил Атарбеков.

Юдин подал ему список бандитов.

— Маловато, — сказал Атарбеков.

Корягин скользнул глазами по листку.

— Здесь, оказывается, первые Волохов и Вакула, Георгий Александрович! — заметил он. — Это те, которых вы оправдали по суду.

— Всяко бывает, — многозначительно протянул Атарбеков. — К тому же, это вина ваша. Вы недостаточно в своем обвинении аргументировали причастность их к банде.

— Да! — вспомнил Юдин. — В кармане Пятницы тетрадь с записями! Ее немедленно надо отобрать.

Атарбеков остановил на нем взгляд, улыбнулся.

— Это уже не по-чекистски, Василий Петрович, — сказал он с оттенком легкого укора. — О тетради надо было раньше подумать. А теперь, пожалуй, уже поздно.

Юдин развел руками.

— Забыл в суматохе. Но мы сейчас на допросе потребуем ее. — Он приподнял палец, воскликнул: — Еще вот о чем! Пятница заявил, что игуменья никакого отношения к банде не имеет. Руководит ею один только Бородуля.

— Этому верить нельзя, — категорически возразил Атарбеков. — Может быть, она действует скрытно от своих сообщников: держит связь с кем-то одним.

— Эк, собачье отродье! — не выдержал Корягин. — Чего мы с нею цацкаемся? Разрешите, Георгий Александрович. Мы враз порешим ее. К ногтю — и точка!

— Не горячись, — прервал его Жебрак. — Таких, как игуменья, вокруг нас много. Нельзя же всех арестовывать потому, что мы подозреваем их.