На заре

Монах юркнул за куст. Матяш выстрелил. Пуля срезала несколько веточек на орешнике. Перезаряжая на ходу карабин, Матяш бросился за своим врагом. Однако Лука пропал так же быстро, как и появился. Матяш пошарил глазами вокруг, поднял раненого лебедя, погладил его по голове и с болью в сердце побрел через поляну к Мертвой балке[772].

IX

У входа в пещеру, заросшего держидеревом, Матяш встретил своего тестя.

— Ба! — выпучив удивленно глаза, воскликнул Игнат Власьевич.

Они крепко расцеловались.

— Где же ты пропадал? — спросил Игнат Власьевич.

Андрей, опустив голову, молчал. Борода ершилась щетиной, чернела, как чистый, только что вспаханный пар.

Из пещеры выбежала Оксана и, всплеснув руками, бросилась на шею Матяша. По ее щекам катились горькие слезы.

— Андрюша, родной мой… — тихо повторяла она сквозь плач.

Матяш прижал ее к себе, промолвил сдавленным голосом:

— Ну чего ты? Я ведь жив и здоров.

Оксана улыбнулась, вытерла слезы, потянула его за рукав:

— Пойдем, а то здесь…

Широкий мрачный проход пещеры. Неровные стены и сводчатый потолок, с которого, как гигантские сосульки, свисали сталактиты, кое-где поросли светящимся мхом. Андрей шагал рядом с женой и тестем, с тоскою разглядывал свое новое жилище, и чем дальше углублялся в эту пропитанную сыростью, отвратительную дыру, тем тяжелее становилось у него на душе. Темнота постепенно сгущалась. Игнат Власьевич пошел вперед. Обходя каменные глыбы и колонны на пути, он вскоре повернул в узкий коридор, ответвлявшийся от главного входа, и очутился в совершенно непроглядной тьме.

— Ого-го! — воскликнул Андрей и остановился. — Да тут сам черт ногу сломит! Куда вы меня ведете?

— Иди, иди! — теребила его за рукав Оксана. — Тут луж много. По-над стенкою держись.

Вскоре они вошли в небольшую пещеру, освещенную пучком солнечных лучей, проникавших сквозь узкую щель западного склона горы.

— Вот тут мы и обитаем, — объявил Игнат Власьевич.

Андрей окинул взглядом пещеру. Справа стояла кровать, сделанная из свежих бревен. За ней на стене, покрытой плесенью, висела черная кошма, заменявшая ковер. На кошме сверкали позолотой и серебряной насечкой ножны шашки и кинжала. Рядом находился карабин. Тут же, на колышке, — бурка. Кровать застлана рядном. В изголовье — подушка. На полу — волчья шкура. Слева, за перегородкой из зеленых веток, такая же кровать — аккуратно убранная, с тюлевой накидкой на подушке. Серый камень за ней завешен персидским ковром. Под стеной, против «окна», — выступ, заменявший стол. Около него — несколько чурбанов-скамеек.

— Гм… — невесело усмехнулся Андрей. — Жить, конечно, тут можно, когда некуда больше податься. — Он снял кубанку и сел у стола…

Оксана стояла у входа, молча наблюдала за мужем. Она чувствовала, что с ним творится что-то неладное. Рука его лежала на столе в полосе солнечного света, и Оксане хорошо было видно, как дрожали у него пальцы. И вдруг он уронил голову на скрещенные ладони и глухо застонал, забился. Оксана побледнела, метнулась к нему, но отец остановил ее жестом, словно говоря: «Не трогай. Пусть…»

Вошла Ава, испуганно уставилась на Андрея. Оксана опустилась на камень.

Андрей медленно поднял голову, вытер рукавом лицо, пробормотал:

— Да, видно, пришел нам конец.

Игнат Власьевич опустил руку на его плечо:

— Ну, зачем так духом падать?

Андрей расстегнул воротник гимнастерки, выступавший из выреза потрепанной черкески. Оксана начала собирать обед.

— Ты погоди, Ксеня, — устало промолвил Матяш. Не до еды мне сейчас… Спать хочу. Спать, спать!

— Ложись на моей кровати, — предложил ему Игнат Власьевич.

Андрей снял с себя черкеску, сапоги, лег под бурку и тотчас уснул. Игнат Власьевич нахлобучил шапку, вышел.

Время тянулось медленно, тягостно.

Склонив голову на плечо подруги, Ава сладко зевнула, потянулась, сказала тихо:

— Скоро солнце зайдет. Надо постель себе смастерить.

В пещеру заглянул Игнат Власьевич, сумрачно бросил:

— Буди его, Ксеня, пора уже.

Оксана наклонилась над мужем, прошептала:

— Андрюша, вставай.

Андрей с трудом раскрыл глаза, вылез из-под бурки, сунул ноги в сапоги и, чувствуя озноб со сна, обратился к жене:

— Мне бы умыться.

Оксана взяла его под руку:

— Пойдем. Тут у нас родничок.

По узкому проходу, ярко освещенному косыми лучами солнца, она вывела его к роднику. По сторонам родника — густые заросли папоротника и держидерева. Андрей невольно залюбовался красою вечерних гор.

— Да тут как в раю! — воскликнул он, оживившись, прижал Оксану к груди и, обжигая колючей бородой ее щеки, жарко припал к губам.

— Потом, потом, Андрюша, — сказала Оксана, — А то папаня нас ждет.

Андрей засучил рукава гимнастерки, подставил пригоршню под холодную струю, начал умываться. Жемчужные брызги летели во все стороны, падали на пожелтелые камни. Оксана подала ему полотенце. Он вытер лицо, шею, и, улыбаясь, не сводил глаз с жены.

Ава уже собрала ужин. Игнат Власьевич налил в стакан первача. Андрей поднес самогон к носу, поморщился, проговорил:

— Видать, скаженный[773], черт!