На заре

— Какой ужас! — глухо воскликнула она. — Кто бы мог подумать, что Виктор поднимет руку на Ксению! — И сообщила, что Левицкий приезжал утром в монастырь.

— Зачем? — спросил Матяш.

— Так… С Соней заезжал… — ответила игуменья.

— Жаль, что мы его не застали! — Матяш яростно сжал кулаки. — Ничего. Он не уйдет от нас!

— Только, ради бога, не делайте этого в моем монастыре, — прошептала игуменья. — Да и вообще… Снова может упасть подозрение на меня.

— Не бойтесь, матушка, — сказал Матяш. — Мы все сделаем так, что комар носа не подточит.

— Ох, я так боюсь всего, — вздохнула игуменья — Жду, что вот-вот сюда нагрянут чекисты.

— Мы вас не подведем, — заверил ее Матяш.

Бородуля поскреб всклокоченные волосы.

— Отдохнуть бы нам, матушка, с дороги и бельишко сменить. А то, кажись, и вша уже завелась у нас.

— Хорошо, все сделаю, — сказала игуменья. — Посидите, я сию минуточку! — И она торопливо вышла из кельи.

* * *

Виктор спешился у двора ревкома, передал повод Демке и, поднявшись по мерзлым скрипучим ступенькам крыльца, направился к кабинету Норкина.

Здесь его ждал Жебрак.

— Разговор к тебе есть, Виктор Лаврентьевич, — сказал Жебрак. — Первого декабря в области начнутся выборы[818]. Вместо ревкомов будут созданы Советы.[819] Твой полк по распоряжению командования Красной Армии должен включиться в эту ответственную кампанию, помочь товарищу Норкину провести выборы в Краснодольской. Надо сделать так, чтобы в местные органы власти не пролез ни один богатей, и в председатели Совета надо выбрать такого человека, который проводил бы нашу политику, защищал интересы бедняков и середняков — крепкого сторонника Советской власти.

— А Василий Афиногенович? — Виктор указал глазами на Норкина. — Он же председатель ревкома — ему и карты в руки.

— Нет, — возразил Жебрак. — Его нельзя. Неграмотный он.

— Тогда Ропота, — посоветовал Виктор.

— Хворый он еще дюже, раны не зажили, — сказал Норкин. — А лучшего председателя, чем он, и не надо бы: коммунист, грамотный, стойкий как кремень.

— Да, жаль, что он болен, — промолвил задумчиво Жебрак и тут же спросил — И все-таки на ком же остановим выбор? — Он покрутил усы, затем вдруг пристально взглянул на Виктора — А что если отца твоего в председатели выдвинуть, а? Отзовем его из армии, вручим бразды правления.

Виктор пожал плечами.

— И верно, Николай Николаевич, — одобрительно кивнул Норкин, — Лаврентий Никифорович по всем статьям подходит. Давайте покличем его, поговорим.

— Зови! — сказал Жебрак.

Но звать Лаврентия не пришлось. Он сам неожиданно появился на пороге кабинета.

— О! Легок на помине! — широко улыбнулся Жебрак. — А мы только что хотели посылать за вами. Думаем вас выбирать в председатели станичного Совета, — объявил Жебрак.

— Кого это? — переспросил Лаврентий. — Я трошки не понял вас, Николай Николаевич. Какого Совета?

— Советскую власть возглавлять в станице будете, — объяснил Жебрак.

Лаврентий хмыкнул:

— Гм… Тут треба хорошенько пораскинуть мозгой. А то… как бы маху не дать. Да, факт на лице.

— Это уж как водится, — Жебрак весело прищурился. — Правильно говорится, семь раз отмерь, один раз отрежь. Что ж, подумайте, взвесьте все, Лаврентий Никифорович, но ответ дайте нам сегодня.

XXII

Поздно вечером Норкин вышел из ревкома, поднял воротник овчинного полушубка и, осыпаемый густыми хлопьями снега, широко зашагал домой. Попыхивая цигаркой, он радовался тому, что Лаврентий Левицкий согласился занять пост председателя Совета. Знал он, Лаврентий не даст спуску богатеям.

На улице Норкину встретилась Фекла Белозерова.

— Кажуть, Жебрак до нас приехал, — сказала она.

— Был, — ответил Василий. — Сейчас в коммуну подался.

— Новость какую привез чи так? — полюбопытствовала Фекла.

Василий сообщил ей о предстоящих выборах в местные Советы Кубанской области, предупредил:

— Завтра подготовку к выборам начнем. — И поинтересовался: — А у тебя как дела в квартале? Возили сегодня хлеб на ссыпки?

— Мало, — вздохнула Фекла. — Только две подводы отправила — всего шестьдесят пудов.

— Да… упираются богатеи, — протянул Василий.

На том и расстались.

* * *

Настал день выборов

С утра к ревкому со всех концов станицы потянулись краснодольцы. На парадном крыльце два чоновца установили стол для президиума. Над говорливой толпой поднимался густой пар.

Наконец места за столом заняли Жебрак, Юдин, старший Левицкий, Корягина.

Норкин объявил повестку дня, предоставил слово Жебраку, на которого сразу устремились тысячи глаз. Жебрак дотронулся пальцами до крышки стола, громко произнес:

— Товарищи казаки, казачки, иногородние! Сегодня, первого декабря, во многих станицах, хуторах, аулах Кубани и Черноморья начались выборы в Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов[820]! Разрешите мне от имени Кубанского ревкома[821] выразить уверенность, что вы на данных выборах проявите свой патриотические долг перед Родиной и сделаете все, чтобы в ваш Краснодольский Совет, который отныне будет функционировать вместо ревкома, не пролез ни один мироед-богатей, тот чуждый элемент, кто мешает нам строить новую жизнь!

В толпе одобрительно загудели: