На заре

У двери зрительного зала стояла с делегатами Феодосия Тихоновна. Увидев мужа, она направилась к нему.

— Ты погляди, мать, кто со мной, — сказал Василий Иванович.

— О, Лаврентий Никифорович! — улыбнулась Феодосия Тихоновна. — Какими судьбами?

— Известно какими. Я делегат, — объявил Лаврентий. — Теперь в председателях Совета хожу. Да, факт на лице.

— Значит, начальство, едят тебя мухи! — Василий Иванович похлопал его по плечу.

Среди делегатов прохаживались в фойе Оглобля и Шкрумов. Левицкий с четой Черноусов подошел к ним.

— Здравствуйте, Наум Трофимович! — Лаврентий потряс руку Оглобле и представил его Черноусам: — Знакомьтесь. Председатель Совета станицы Передовой, ежели не ошибаюсь.

— Нет, правильно, Лаврентий Никифорович, — сказал Оглобля. — Как был, так и остался… Теперь меня в станице все иначе не называют, как «Освобожденный Прометей».

— Это ж почему? — удивился Василий Иванович.

— Да, как рассказал мне на скале мой освободитель, — пояснил Оглобля, — будто бы тот Прометей украл у богов огонь и подарил людям, а боги осерчали на него и в наказание приковали у нас на Кавказе к скале, и к нему, тому Прометею, каждый день прилетал орел и клевал у него печень… — Он громко захохотал и добавил: — Но я-то орлам не достался, хотя они уже кружили надо мной, высматривали добычу. Меня-то освободил от веревок добрый человек. Вот я с тех пор и стал Освобожденный Прометей.

— Какое совпадение! — покачал головой Шкрумов.

— И вот я… как видите, туточки… — Он, как бы спохватившись, продолжал: — Эта байка потом у нас в станице распространилась и прилипла ко мне, как банный лист.

— О, так вам еще дюже повезло, — весело улыбаясь, сказал Василий Иванович, — нашлась хорошая душа, а то бы… гибели не миновать.

— Да, я уже и так был на пределе, — протянул Оглобля, — еле не окочурился до вечера…

— А твой спаситель на днях к нам в станицу приходил, — сказал Лаврентий, обращаясь к Оглобле. — Мы его чуть-чуть не изловили. Но он прытким оказался, нечистый дух!

Оглобля, наморщив шишковатый лоб, молчал.

Прозвенел звонок. Делегаты с шумом потянулись в зал. Невдалеке, в проходе, Лаврентий увидел Жебрака и Юдина. Кто-то положил ему на плечо руку. Он оглянулся: за спиной стоял улыбающийся Воронов.

— О!.. Ты глянь, оказия какая! — засмеялся Лаврентий. — Куда ни повернись — и все свои.

Воронов поздравил его с избранием в председатели Совета, сказал:

— Слышал я, станичники довольны тобой, Лаврентий Никифорович.

— Ох, не все довольны, Елисей Михайлович! — покачал головой Левицкий. — Богатеи косятся на меня.

— Пусть косятся, нынче наша власть. — Воронов хлопнул его по плечу и направился к передним рядам кресел.

Лаврентий уселся во втором ряду, внимательно окидывая зал прищуренными глазами. Рядом с ним поместились Черноусы, Оглобля и Шкрумов. В правой ложе появились Атарбеков, Соловьев, Демус и Фурманов. Внизу, под ложей, в партере сидели Виктор, Петька Зуев, Демка Вьюн и Митрофан Воронов.

В глубине сцены выстроился хор. Заместитель председателя областного ревкома Галактионов остановился у стола, застыл в выжидательной позе. В зале наступила тишина.

— Товарищи! — громко бросил в зал Галактионов. — По поручению областного революционного комитета объявляю Первый съезд Советов Кубани и Черноморья открытым!

Оркестр и хор исполнили «Интернационал».

Когда умолкли звуки революционного гимна, Галактионов продолжил:

— Товарищи делегаты! Предлагаю почтить вставанием память борцов, погибших за дело революции.

Делегаты поднялись, замерли в молчании.

Затем слово для приветствия было предоставлено Юдину.

— Дорогие товарищи! — обратился он к залу, — От имени областного комитета большевистской партии я приветствую и поздравляю Первый съезд Советов Кубано-Черноморской области! Сегодня осуществляется мечта рабочего класса, крестьянства и кубанских большевиков. Первому Кубано-Черноморскому областному съезду Советов предстоит наметить планы строительства новой жизни, восстановления разрушенного хозяйства.

Раздались бурные аплодисменты. Потом начали выбирать президиум. Виктор поднял руку.

— В почетный президиум, — сказал он, — я предлагаю товарищей Ленина и Калинина.

Его предложение было встречено овацией… Выдвижение кандидатов продолжалось. И вдруг до слуха Лаврентия долетело:

— Прошу внести в список кандидатуру Левицкого Лаврентия Никифоровича — председателя Совета станицы Краснодольской!

У Лаврентия екнуло сердце. Робко взглянув на Оглоблю, он пробормотал:

— Чи почудилось, чи правда меня?

— Да вроде тебя, — сказал Оглобля.

Когда же члены президиума поднялись на сцену и заняли места за столом, Галактионов огласил повестку дня и предоставил слово председателю областного ревкома Яну Полуяну.

Тот склонился над трибуной и, обратясь к сидящим в зале, начал:

— Товарищи! После трех лет упорной борьбы с контрреволюцией рабочий, крестьянин и казак добились наконец победы. Теперь ни на севере, ни на юге, ни на западе, ни на востоке нашей великой страны нет боевых фронтов. Наша доблестная Красная Армия имеет не только возможность получить передышку, но и принять участие в борьбе с хозяйственной разрухой.