На заре

Матросы облепили военные грузы, сложенные на палубе, любовались горевшим отблеском солнца на ровной водяной глади, гомонили, смеялись, шутили. Теплая погода, спокойное море настраивали на веселый лад. На баке вдруг кто-то затянул песню: «Наверх вы, товарищи, все по местам!..»

Аншамаха вслушивался в грозный напев, и перед ним, как в тумане, проплывала вся его фронтовая жизнь, все то, что пришлось ему пережить на своем веку.

«Эльпидифор» уходил все дальше от Новороссийска. Позади, будто медленно опускаясь в воду, таял Мысхако[830], окутанный молочно-сизым туманом.

Часа через полтора на правом траверзе показался остров Большой Утриш, и тут Колот обратил внимание на дымки, выползшие внезапно из-за горизонта со стороны открытого моря. Срочно был вызван комиссар Глыба, отдыхавший у себя в каюте. Дымки приближались, и вскоре все увидели эскадру боевых кораблей, шедших в кильватерной колонне наперерез «Эльпидифору».

Колот приказал развить максимальную скорость. Вода у гребного винта забурлила с удвоенной силой, и «Эльпидифор» пошел с предельной быстротой. Была объявлена боевая тревога. Матросы расчистили орудия, приготовились к отражению нападения.

Четыре миноносца под французским флагом уже были совсем близко. Подав сигнал остановиться, они дали залп по «Эльпидифору». Колот приказал открыть ответный огонь. Миноносцы поспешно развернулись цепью, перешли в атаку. Начался неравный бой тихоходного «Эльпидифора» с четырьмя быстроходными, прекрасно вооруженными вражескими судами.[831]

Миноносцы с каждой минутой наращивали огонь. «Эльпидифор», при всей своей неповоротливости, искусно маневрировал среди падавших вокруг снарядов и, в свою очередь, отстреливался из трех орудий.

Аншамаха не уходил с палубы. Вцепившись руками в поручни, он с ненавистью глядел на французские суда и повторял в бессильной злобе:

— Ах, стервы! Вот сволочи!

— А что вы хотите от пиратов? — произнес кто-то рядом. — Пожалуй, расколют нашу посудину. Прорваться бы в Анапскую бухту под прикрытие береговой артиллерии.

Один из миноносцев развернулся у маяка, начал готовиться к минной атаке. Заметив это, Колот приказал круто повернуть к берегу. Судно взяло направление на селение Супсех[832], расположенное на высоком берегу в четырех верстах от Анапы, но, не дойдя до берега с полверсты, наскочило на подводный камень и остановилось. Миноносцы стали расстреливать его в упор. Два снаряда разорвали корму, третий угодил в рулевую рубку На «Эльпидифоре» раздался оглушительный взрыв.

Вздыбленная снарядами поверхность моря покрылась телами плывших к берегу. Число убитых и раненых росло на судне с каждой минутой. А интервенты не унимались, осыпали плывших химическими снарядами.

Колот и Глыба не покидали капитанского мостика. Взрывной волной выбросило за борт Рыбина, и он с трудом поплыл к берегу. Аншамаха, словно оцепенев, стоял у борта, все крепче сжимая руками поручни. Сквозь дым он видел, как шли ко дну люди, попавшие в зону, отравленную газами химических снарядов.

— Эй, браток, что же ты стоишь? — крикнул ему Глыба. — Прыгай в воду, слышишь?

Аншамаха, точно очнувшись, торопливо сбросил с себя шинель, снял ботинки, связал их шнурками и, перебросив через плечо, соскользнул вниз. Намокшая одежда сразу начала тянуть ко дну.

Некоторые матросы уже достигли берега, поднимались по скалистому сорокасаженному обрыву. Аншамаха, напрягая силы, барахтался в воде, плыл к берегу. К счастью, снаряды рвались от него далеко, и газ не приносил ему большого вреда. Наконец он почувствовал под ногами дно. Вокруг свистели пули. Это миноносцы обстреливали берег из пулеметов.

Жители Супсеха, услышав орудийную стрельбу на море, сбежались к высокому берегу, оказывали матросам помощь, перевязывали раненых, уводили в хаты.

Рыбин, переодевшись в сухую одежду, не уходил с берега и, наблюдая за миноносцами, безнаказанно уплывавшими в море после черного разбоя, потрясал кулаками:

— Вот она… гидра буржуазного капитала! Мировая контрреволюция! Ну ничего! Придет и ей конец!

Намокшая одежда начала замерзать на Аншамахе, вздулась жестким коробом, он с трудом поднялся наверх по скалистому берегу.

Тут же у бойни остановилась легковая машина. Из нее вышли Левандовский и Фурманов, прилетевшие в Анапу самолетом. К ним подбежал Рыбин, доложил о случившемся.

Левандовский посмотрел в бинокль на «Эльпидифор», дымившийся на подводных камнях.

— А где же Колот и Глыба?

— Там, товарищ командир, — Рыбин указал на судно.

— Надо немедленно оказать им помощь! — сказал Фурманов. — Я сейчас мобилизую все рыбацкие лодки.

— Да, да, — сказал Левандовский. — Действуйте! — Он вдруг обратил внимание на высокого человека в тулупе, узнал в нем Аншамаху: — Терентий Артемович! И вы здесь?

— Здесь, — вздохнул Аншамаха. — Домой еду. А тут это самое. Наглотался газов… Чуть было не утоп.

Левандовский хмуро посмотрел в морскую даль, где еще виднелись дымки миноносцев, промолвил с гневом:

— Вот они, цивилизованные варвары!

IV