На заре

На тонконогом буланом дончаке, в сопровождении адъютантов, на поле выехал командующий 1-й Конной армией Буденный. Он обратился к войскам с приветствием:

— Здравствуйте, чонгарцы[925]!

В ответ дружно прозвучало:

— Здравия желаем!

Потом над степью покатилось:

— Уррр-рр-аа! Уррр-рр-аа! Уррр-рр-аа!

— Здравствуйте, славные петроградцы-пулеметчики[926]! — выкрикнул Буденный.

Снова и снова гремело могучее «ура».

Наконец объезд войск закончился.

Из станицы выехала автомашина, помчалась по дороге к войскам. В ней стояли Калинин — шеф 1-й Конной армии, Орджоникидзе и Ковтюх. Объезжая фронт, они приветствовали конногвардейцев. В ответ неслось несмолкаемое «ура».

Калинин, Орджоникидзе, Ковтюх и Буденный поднялись на курган Калры.

Началось дивизионное учение. Конница развернулась в лавы, во взаимодействии с остальными родами войск пошла в наступление на условного противника. С кургана открылась величественная панорама боя. Черный воскликнул восхищенно:

— Какая сила!

Калинин внимательно обозревал в бинокль бескрайнюю степь, пересеченную буераками и ложбинами, на которой развернулись маневры 1-й Конной армии. Его острая бородка и усы серебрились сединой.

Виктор то и дело останавливал взгляд на Буденном, которого увидел впервые, приглядывался к его роскошным усам, немного скуластому загорелому лицу, к орденам Красного Знамени, сиявшим на груди. И Буденный, и Калинин, и Орджоникидзе держались просто, хотя имена их уже были овеяны славой. Эта простота и скромность особенно нравились Виктору.

Под Краснодольской стояли толпы станичников, наблюдавших за парадом и военными учениями…

Между тем южный небосклон начал быстро темнеть, покрываться иссиня-черными тучами. Время от времени белые стрелы молний пронизывали их, погромыхивал гром.

Дивизионное учение в два часа сменилось джигитовкой, скачками… Потом оркестр заиграл «Интернационал».

Председатель ВЦИК Калинин вручил 1-й Конной армии шефское Красное знамя. Буденный прикрепил древко знамени к стремени и в сопровождении почетного эскорта полным карьером проскакал по фронту, поздравляя бойцов с получением высокой правительственной награды. А в ответ, перекатываясь от одной части к другой, неслось «ура».

Ветер подул с юго-востока. Вдали над Кубанью уже висела синяя пелена проливного дождя.

Буденный отдал приказ войскам двигаться в станицу. Полк за полком понеслись по полю. А тучи все быстрее летели навстречу коннице. Сорвались первые крупные капли, затем сразу хлынул ливень. Поле превратилось в бурное месиво, покрылось мутными лужами. В оврагах зашумела вода. Молнии, грозовые раскаты, покрытый тучами небосклон и скачущая во весь опор кавалерия олицетворяли собой слияние могучих сил природы с несокрушимыми лавинами 1-й Конной армии.

* * *

Вечером в станичном клубе с участием Сони готовился концерт для красноармейцев и командного состава 1-й Конной армии.

На площади собралась огромная толпа станичников вперемежку с красноармейцами, желавшими послушать молодую певицу хоть через открытые окна клуба, так как билеты были выданы только определенному числу желающих попасть на концерт.

В зрительном зале все скамейки были уже заняты. В первом ряду сидели Орджоникидзе, Левандовский, Жебрак с женой, Полуян, Ковтюх, Воронов, Южанин, Лаврентий Левицкий с Мироновной и сыном, Черный. К ним присоединились Юдин, Батракова и Мечев с Аминет.

Демка Вьюн, пробиравшийся вдоль стены с Леонидом Градовым, указал на последних:

— Слышал? Гаврила и Аня свадьбу собираются гулять. Говорят, адыгейцы из аулов приедут.

— Не приедут, — мотнул головой Леонид. — Черкесы магометане, а Аминет за русского выходит.

— Свадьбу без попов и без муллы справлять будут, — сказал Вьюн, — По-новому…

Денисовна с Толей на руках занимала стул в дальнем углу зала и все баюкала мальчика, но он и не думал смыкать глаза, с любопытством рассматривал публику.

На авансцене появилась Авсеньева, сказала:

— Уважаемые товарищи бойцы и командиры 1-й Конной армии, сейчас перед вами выступит певица — наша землячка, Софья Яковлевна Левицкая!

Занавес раздвинулся, и перед зрителями открылась ярко освещенная сцена. Из-за кулис вышла Соня в длинном черном платье, стройная, тонкая, лишь отдаленно напоминавшая ту Соню, которую знала станица. У пианино заняла место пожилая аккомпаниаторша. Авсеньева объявила:

— Русская народная песня «Как пойду я на быструю речку».

Соня чуть вскинула голову с пышными волнистыми волосами, скрестила руки на груди и запела свободно, легко, по-соловьиному заливисто:

Как пойду я на быструю речку,
Сяду я да на крут бережок,
Посмотрю на родную сторонку,
На зеленый приветный лужок…[927]

Жебраку, сидевшему в первом ряду, передали, что его просят выйти. Он быстро направился в фойе, увидел там уполномоченного Кубчеротдела ОГПУ, приехавшего из Краснодара, спросил:

— Что случилось?