На земле Родоса

С прошлой жизнью было кончено, ни капли алкоголя она боле не принимала, и, выйдя за пределы закрытой территории, вернувшись в город, женщина сняла маленькую комнатку в общежитии, работая на одной из пилорам, собирая древесные брикеты. После страшного случая в прошлом оставались лишь горькие воспоминания и могилка одного из ребятишек, к которой она ежедневно приходила, молясь над небом о прощении, долго ревя горячими слезами. Теперь ей хотелось навести мосты с детьми, что уехали, по словам местных, в Архангельск, но уехали только девочка и мальчик, один все же здесь остался и где-то бродил.

Первоначально, мальчик Саша, родной сын матери, стал идеей-фикс для неё. Она бродила по улицам и заброшенным местам, отворачиваясь от презрительных взглядов людей, прожигающих недумеванием случившегося обстоятельства. Мать старалась узнать, где Саша мог находиться, до той поры пока не встретился ей старый знакомый завсегдатай плесневелого общежития. Их первая встреча обошлась в пару-тройки слов, банальными шутками и о том, как нынче шли дела у обоих. Первая встреча перетекла второй, третьей встречей под «шафе». Старая жизнь матери просачивалась через всю наработанную белизну до этого. Забыта была могилка, за ней и надежды на сведения контактов с детьми. Жизнь вернулась на круги своя.

Спустя годы борьбы с собой, в один из дней, мать вновь напилась, направившись в обугленную комнатку этажа.

На улице стоял вечер. Из забитых окон медленно веял дым горящих бочек. Пьяная женщина не узнавала купеческий дом. Стена дома, что прилегала к торговому павильону, была разрушена и осыпалась. Груды камней валялись не убранными, а на одном из них лежала темная жаба. Пройдя наверх, ей предстали голые проходы в каждую из комнат, бурные пьянки и вопли женщин, к которым приставали маргиналы. Далее, по правую руку, она вошла в старое жилище, увидав знакомую обуглившуюся кроватку. Кроватка, сквозь толщие стены затуманенного разума алкоголем, пробивались в сознательную часть мозга. На глазах впали слезы, а туловище само двигало ей, чтобы прикоснуться к этой кроватке. Она приближалась, не смотря по сторонам гадкого муравейника, но так и не дошла, когда из одного дверного проема её схватила мужская грязная рука и поволокла к себе.

– А вот и моя новая женушка, – говорил ей незнакомец, но в его чертах лица узнавался сосед Ванька.

Мужчина затащил её к себе в комнату и стал приставать. Женщина пыталась сопротивляться, но силы были не равны в противостоянии с грубой силы мужчины. Происходящую перепалку заметил жилец этой комнаты, и в ответ вступил в словесную борьбу с Ванькой, указывая, порой излагая крепкой буквой, что это не его жена, и лучше руки ему убрать. Ванька грубо откинул женщину к стене, начав ругаться с соседом. Слово за словом, как на пороге столпились все живущие этажа, чтобы выяснить доносившиеся громкие споры. Перед их глазами развязывалась почти неминуемая драка. Ещё пара дерзких слов и она вот-вот начнется, если бы не один из крикнувших из толпы, что знает её:

– Грязная шлюха, вот кто она. Это она подожгла здесь все и убила ребенка, – гнусаво говорил мужчина, выпрыскивая слюни на каждом слове.

– Нет, пожалуйста, – просила женщина.

– Довольно с неё, – поддакивала мужчине толпа, и будто стая кентавров круга седьмого, взяла её за волосы, разломала забитое окно и спустила женщину с этажа.

Женщина разбилась, издав в предсмертии жуткий хрип прощения.

XI.

На фоне купеческого дома контрастом отсвечивалась жизнь семейства Родоса. За последнее время с того пожара прошло два месяца. Ирина была в положении, и этому событию были рады Комнины вместе с семейством Ирины. В большей степени этому был рад отец Ирины, который по своему тяжелому детству не раз встречал смерть только родившихся родных или двоюродных братьев и сестер. Беременность дочери он встретил с восторгом, прикидывая в уме будущие затраты и необходимые меры обеспечения условий, в которых должен будет родиться будущий ребенок. В честь этого он предложил устроить семейное собрание. Посидеть и выпить, пригласить к столу не только родных, но и хороших знакомых.

– Ну что, вы готовы? – говорил Алексей, занятый рассматриванием щетины в зеркало. – Нас, наверное, там ждут.

– Мы готовы, – отвечал отцу Родос, спускавшийся вместе с Ириной со второго этажа.

– Подождите, подождите, – сказала Анна, – про кардиналов не забыть бы, а то голодными останутся. – Кардиналы стали символом дома и давали первое потомство. Анна с Ириной решили не мучать пернатых, и попросили Родоса с Алексеем отстроить им свободный домик с заднего крыльца. Кардиналам отвели небольшое местечко, пристроили просторный скворечник с утеплителями, накрыв водостойкой крышей и постелив внутри солому. Когда впервые птицам открыли клеть, те свободно взмахнули вверх, полетали в небе несколько часов, и заняли смастеренное место, где их ждали невылупившиеся яйца будущего потомства.

– Хорошо, мы пока выходим. Ждем тебя на улице, – ответил ей Алексей.

Спустя пару минут, на улицу вышла Анна.