На земле Родоса

Его тайные жалобы на нынешнее поколение, его невысказанные упреки технологической эпохе, его нераспознаваемое терпение перед все потребляющими глупцами информационных потоков казался на фоне исхода мелочью. И все это потому, что он был выше этих людей, и он знал это. Алексей служил родовому поместью, служил экономике страны, служил семье и кропотливо работал. Если бы конец пришел прямо сейчас, это бы не задело ни членов семьи, ни задело бы души Алексея, как ему думалось. Лучше умереть от земельного труда, чем от поглощения контента и отупевающего информационного поля. «Человек глуп, – просачивалось в его дневниках. – Он поставил себе пределом естества науку, что это правильный вектор развития, но наука пошла иначе и вторглась в его жизнь. Заменила догмы морали идеями вседозволенности. Со смерти великого немца качественно нового ничего не было придумано. Воля к власти стал предикатом жизни того, на что стоит ровняться. Быть гедонистом, умерев эпикурейцем. Нет в том счастья и нет услады в деньгах. Быть частью целого, идентифицировать себя к чему-то общему, к своей родине, к обществу, общему делу. Что угодно, но это забыто». Эти записи ничего не значат, если они не услышаны и не переданы, особенно перед скорым концом. Алексей же передал их Родосу, теперь он носитель и передаст эти ростки детям и внукам. Идеи сильнее материи.

– Хорошо, – произнес Алексей, понимая, что вскоре про поля придется забыть на совсем. Это трагедия и яд. То, чем дышал человек всю свою жизнь, и то, ради чего пришлось отказаться от банальнейших устремлений, будет отторгнуто от него.

– Найми пару рук, – продолжал он. – Работ там на неделю, две. Ты быстро управишься.

– Не переживай, тебе нужен отдых, – сказал Родос и хотел было уходить, как рука отца крепко схватила его ладонь. Родос обернулся к отцу, не говоря ни слова; отец также молчал. В взгляде отца был виден укор в слове отдых, и угасающее пламя болезни за родные поля. Вот кто достоин известности, упоминаний. Неизвестный герой северных ветров, чьи заслуги выше всяких артистов.

Родос отошел от кровати, оставив отца одного. Осталось решить проблему найма рабочих. С одной стороны это не предоставляет трудности. На окраине часто ищут подработки, особенно ту, за которую выплатят неплохие деньги. Через дорогу таких полным полно. Нанять, выполнить работы и отпустить кутить дальше. Но с другой стороны проходимцев брать нельзя. Дело трепетно относится к себе, и к тем, кто ведет работы. Хлопковые поля не примут халатности.

Прежде на земле Родоса подрабатывали лица, живущие напротив в купеческом доме. Кто-то из них себя успел зарекомендовать как ответственных и дельных, не смотря на свое положение; с кем-то приходилось неоднократно спорить, но среди обездоленных всегда найдутся порядочные люди.

Спустившись на первый этаж, Родос сразу из окон заметил послушника, в котором видел человека достойного, особенно после пожара. Думалось он подойдет на эту работу.

Выйдя с участка, перейдя дорогу и подойдя к магазину первого этажа, Родос решил обождать послушника, пока тот купит все необходимое.

Купеческий дом стоял фоном за спиной Родоса. За последние месяцы, как он приехал, с этим рассадником гнилья он не стоял так близко, за исключением пожара. Неужели усилия архитектора, воздвигшего здания, были напрасны и вместе с ним попытки современной реставрации? Что должно придти в этот дом, чтобы жизнь смогла наладиться? Не простой вопрос, но ответ надо искать только в одном – человеке, живущем здесь.

– Ну что, как ты? – спросил Родос послушника, когда тот уже все купил и выходил из магазина с опущенным лицом, высматривая что-то в пакете. В ответ на это, послушник поднял голову, ответил:

– Родос, здравствуйте, редко вас увидишь возле этого дома. Я ничего, как видите…

– Почему ты тогда скрылся в толпе после пожара? – говорил Родос, интересуясь тем случаем, когда послушник передал детишек, пропав в окружении людей. – Ты спас детей, не получив благодарности.

– Мне ничего не нужно было, – отвечал послушник, делая небольшие паузы и еле заметные вздохи, вспоминая тот случай. – Сам я вышел никудышным отцом, пусть выйду хотя бы спасателем. В этом деле благодарности не нужны.

Сквозь проговариваемые слова Родос замечал его нечищеные зубы и дурной запах пота.

– Выйти не можешь? – спросил Родос, осмотрев послушника и придя к выводу, что тот продолжительное время пьет. Послушник улыбнулся на эти слова, будто слыша в них наивность.

– Не могу, – ответил послушник. – Да и какое дело вам до этого? Мне повод не нужен. У меня ведь совсем никого нет. Ни друзей, ни семьи, ни родни. Совсем. Вот пью, а повод не нужен. Есть за что пить.

– А жена, как же жена?

– Была тут, да. Давно правда. Хотела не понятно чего, все грезила о чем-то. Убежать убежала, получить не получила.

– Хотел работу тебе предложить. Желаешь?