На земле Родоса

Привычное, ежедневно видимое, городское панно, вплеталось в мраморные орнаменты с ходами и лабиринтами всякой отдельной жизни. В этой обыкновенной картине, где редко сыщешь острые сюжеты кинолент и фантастических книг, встречаются люди совсем похожие на нас. Трудяги, врачи и кассиры, офисные клерки, водители или просто военные. В этом мире, иногда бывает, кажется, нет места чуду, все до боли знакомо, известно. И по этим отведенным путям и улицам окраины города В., семейство Комниных вело разговор к дальнейшей свадьбе Ирины и Родоса.

– Думаю все можно сделать скромнее, – говорил Алексей, – пока свадьбу отложить, но не более чем на год. Пока ребенок не родится.

– Ты предлагаешь просто расписаться? – спросил Родос, стоя отдельно от дам, пока те подбирали цветы к встрече.

– Да, просто расписаться. Понимаю, что дело важное, но и траты… – потер пальцами, указывая жестом на деньги. – Сам знаешь. Деньги отложишь, дела в будущем устроишь. Но загадывать не будем, там все увидим.

– Как вам? – спросила Ирина, подходя в это же время к Алексею с Родосом, держа в руках цветы. – Решили остановиться на пионах.

– Не дурно, очень красивые. Думаем, они оценят, – отозвались мужчины. – Но нам пора, нас уже заждались.

В доме, семейства Ирины, приготовления давно закончились, а гостей пришло больше, чем ожидалось. Далекие кузены, коллеги по работе, родная сестра и даже одинокий художник Викаррио Поллини, которому было предложено посетить застолье и принести свою новую работу.

Прошло минут пятнадцать. На столе была покрыта белоснежная скатерть, к ней, с любовью сделанные, блюда, но главным из них стали голландские устрицы. Все стали усаживаться, и вместе с заниманием мест на пороге явились Комнины.

– Какая красота, Ирочка, – подбежала к Комниным, мама Ирины. – Этот букет я поставлю на стол. Проходите, раздевайтесь. Все давно за столом.

Повесив одежду и пройдя в гостиную дома, Комнины уселись вместе в один ряд. В комнате начались бурные вещания, перекликания то с Ириной, то с Родосом насчет её беременности и дальнейшей свадьбы. Один из нескромных гостей предложил Ирине отведать пару голландских устриц, но та отказалась.

– Не вздумай рано жениться, – наставлял один из гостей, сидящий напротив Родоса, своему сыну. – Погуляй, поработай. Там глядишь к двадцати семи найдешь нужную. Гуляй. Все ещё впереди, – говорил он, но говорил так, потому что все так говорят. Отец, бывает, сам не знает, что сказать сыну, и лучшего наставления не придумает, кроме общественно-установленного. Так скажет второй, так скажет третий и четвертый, и так скажет мать и не одна. В итоге нагуляется и сын и дочь, но насколько в их жизни станет крепче семья – кто его знает. Всегда можно будет развестись, если захочется ещё погулять.

– Гуляй, сынок, и не думай.

Подобные разговоры довольно часто встречаются за столами, в кругу знакомых и близких. Особенно быстро развязывается язык под водкой, когда наставления излагаются сами собой. Этот стол не был исключением. Кому-то успеют перемыть кости, залезть в сокровенные семейные тайны; с кем-то пустить язвительных сплетен, и покопать, на словах, в карманах людей. Одна из близких родственниц успеет исповедать, как важны сегодня деньги.

– Без этого, вот совсем никуда, – скажет она. – Искать мужиков надо побогаче, простых не надо, – добавит родственница, но сама больших денег и богатых мужчин никогда не имела. Замужем была раза три, гналась за эфемерным, и оказалась на том же месте, где и родилась – в родном городе В., в котором жизнь многогранна и не типична, но так похожа одна на другую.

– Я тоже хочу, – воскликнет гость, желая невыразимого на языке. – Хочу горы золотые, счастье и любви, но как бы не ходил, того мне не найти.

– Поллини, – неожиданно вскрикнул отец Ирины, – почему так скромничаете? Вы совсем ничего не пробуете. Как так? Может, похвастаете картиной.

– Если вы того желаете, – отвечал художник.

– Довольно любезностей, ваше присутствие здесь – драгоценная встреча. Что у вас там?

Художник встал из-за стола, отошел в пару шагов к закрытой в темную ткань картинной раме, которую принес из мастерской. Поллини, в силу скромности, предпочитал не выводить свои творения на публику, производя работы «в стол». Иногда, когда не хватает денег, Поллини берется за малотиражные гравюрные работы и заказные семейные портреты, и то довольно редко.

Темная ткань была снята, положена аккуратно в сторону. Внимание гостей приковалось к творению. Картина не была сделана в привычном дизайне. Художник приложил труд не только к самой раме, но и приделал к нему окошко, которое открывается на маленький ключ, давая возможность желающему открыть его и взглянуть в иной мир.

Поллини отворил окно.

– Если не ошибаюсь – это Вавилонская башня? – произнес Алексей, находящийся ближе всего к картине.

– Совершенно верно, – ответил Поллини.