Nabat_1

Будучи в живых, он имел исчерпывающую информацию о персонах видных, относился к ней обыденно, если такой попадался в разработку, информацию относил к штрихам для портрета героя, отталкивался от нее и рисовал портрет даль­ше. Но кто расскажет о себе чистейшую правду до последне­го штриха? Каждый приукрашивал себя, очернял других, а Судских нуждался именно в мелочах, но на мелочи «портре­ты» не разменивались, и нутро героя не высвечивалось пол-

451

но. Зачастую мелочи дорисовывали побочные персоны. Эти явно перебарщивали, кидая на полотно черные сочные маз­ки. Приходилось отмывать полотно, оставляя по разумению необходимое.

Здесь, между прошлым и будущим, лукавить было неко­му. При желании Судских мог получить подробный срез любого происшествия и выстроить подлинную картину. За­чем это?

— Корни, Тишка, — говорил он своему ангелу. — Если мне суждено вернуться, я смогу предугадать начало болезни.

Тишка не соглашался. Главное, считал он, русским надо вернуться к естеству, к своим корням. Вот в его время...

— О чем ты? — возмущался Судских. — Не тебя ли отра­вили? А не бояре ли привели к власти Лжедмитрия, а другие свергали? А деление на смердов и благородных? Это как тог­да: есть чистота для рабов отдельно и для князей? Говорят еще, татары нам кровь подпортили, а евреи — естество, на­вязав иную веру. Чепуха. Подобно другим, мы строим себя и разрушаем.

— Ты не понял, княже, — учтиво возражал Тишка-ангел. — Подлость и коварство присущи отдельным людям, весь народ назвать подлым негоже. У всех имеются гордость и честь, но каждый понимает их по-своему. Для одних гордость — заво­евать чужие земли, для других отрадней взращенная нива. В нашей истории хватало и подлости, и коварства, брат истреб­лял семью брата ради власти, тверичи потешались над пскови­тянами — гордыня, выходит, обуяла, а новгородцы кичились мошной пред москвичами. Не обеляю родичей, не оправдываю славян. Под Богом они ходят издревле и заповеди знают. Ранее греков и римлян поклонялись Перуну, те от нас узнали о Юпи­тере, а греки о Зевсе. В Священном писании сказано о Потопе и выходце Ное, но ничего нет о третьем сыне em — Иафете, пра­родителе славян. Еще ранее Библии существовала «Славная кни­га», которую по приказу киевского князя Владимира сожгли. В ней было записано уложение для славян и завещано спокойст­вие во всех испытаниях.

— Подобное есть и в Библии, — возразил Судских.

— Нет, княже, — не принял довода Тишка, — Иисус Хрис­тос, а следом и Православная церковь призывали к терпению, унижая русский дух. Так было удобнее повелевать гордым на­родом. Терпение унижает, а спокойствие возвеличивает. Бьют по щеке — подставь другую? Ты видел такого русича? В мое время не водилось. Стоячий давал сдачи, лежачему было все едино, куда бьют, но стоял он до последнего.

— Скажи тогда, почему в наше время ни один мудрый не пробился к власти?

— Ох, княже, то ли ты не знаешь, что без умных прожить можно, а без послушных никогда. Да много ли побывало муд­рых после княжения Ярослава Мудрого? Не это власть и не вождь определяет ее, а окружение. Нужное окружение при­нимает старший. А не примет, удавочка в ход, ножик ост­рый. В твое время стало того менее мудрых потому, что духовность была растоптана полностью и к власти пробива­лись самые бездуховные. Лучше врешь, дальше пойдешь. От­петые мерзавцы! От Хрущева до Горбачева. Сущий отвел им место в самых хлябях, нет им оправдания и возврата.

— Давай взглянем, а? — загорелся Судских.

— Спокойствие, княже, — не торопился Тишка. — Мне туда ходить не след, а воина Сущего попроси. Только неин­тересно это: увидишь в погадка^ и мерзости тех, кто возом­нил себя владыкой.

— Скажи хоть, кто там?

— Называй. С трех раз не ошибешься, Сущий зачтет тебе.

— Никита Хрущев...

— Верно. Сталина опорочил, а пользовался его методами. Мощи сталинского образа не имел, скоморошничал только.

— Мишка Меченый....

— И это так. Российское добро бесстыдно транжирил, на­живая себе популярность. Совсем плохой был скоморох. И еще одного?

— Борька-алкоголик!

— Молодец!— загнул третий палец Тишка-ангел. — Этот был вообще пародией, хуже всех. Вот, княже, ты говоришь, как любой русич думает. А терпит и унижается, а унижен­ный теряет спокойствие.

— Скажи, Тишка, а Ленин там?

— Нет, княже. Этот был болен, а на больных не обижаются. Он в третьем от нижнего ярусе, где Сущий бредовых собрал.

— Больной? — не поверил Судских. — Последствия си­филиса?

— Вовсе нет, Игорь свет Петрович. Он был психически больным от рождения. Затмевающееся сознание. Грассиру­ющее «эр» — один из признаков этой болезни. В старину так проверяли поступающих на государеву службу. Скажет «Русь» чисто — далее проверка, а не скажет — дыба. И не ходи к нему, он был запутавшимся исполнителем чужой воли. Я тебе лучше присоветую сходить к племяннику Вильгельма Второго, он-то тебе и поведает, откуда взялся Ленин.