Nabat_1

— А прямо — на хутор, — оставил былинный стиль во­дитель. Что-то он углядел в темени: — Стоп...

Фары высветили двух человек у обочины. Один голосо­вал. Оружия не видно, однако наряд их, удобный и легкий, говорил больше.

22*

— Чужаки, — уверенно промолвил водитель. Сбросил газ и подъезжал к ним медленно. — Пригнись, деда, на всякий

675

случай. — И кратко сообщил по рации: — Двое чужаков пря­мо передо мной, голосуют.

— Не останавливаться. Действуй по инструкции, — отре­агировали по рации сразу.

— Так и сделаем, — сам себе ответил водитель.

Поравнявшись с чужаками, он тормознул и тут же нажал

газ. Джип занесло, из-под задних колес вырвался пушистый веер снега, запорошивший ожидающих у обочины. Джип резко набрал ход. Через заднее стекло Пармен увидел, что чужаков будто прибавилось,

— Пригнись! — крикнул ему водитель. — Засада!

Выстрелы дробно протарахтели вслед. Пармен ощутил, как

по-шмелиному вжикнула пуля и водитель ткнулся лбом в ба­ранку. Джип вильнул и с разгона ткнулся в снежный увал. Переднее стекло забило порошей. Двигатель урчал, не в си­лах одолеть плотное препятствие. Пармен привстал и потряс водителя за плечо. Он отвалился к дверце и не подавал при­знаков жизни.

— Ох ти, Господи! — пробормотал Пармен и выбрался наружу.

К машине бежали пять человек. Отойдя от джипа, Пар­мен стал дожидаться своей участи. Первый подбежавший с размаху ткнул его кулаком в висок. Пармен неуловимо от­клонился от удара, но отлетел к обочине. Нападающий по инерции проскочил мимо, поскользнулся и ничего не понял: был удар или показалось. Пармен, скорчившись, остался возле увала с противоположной стороны. Где-то далеко у черной полосы деревьев затарахтели торопливо очереди, забухали одиночные выстрелы.

Нападавший на Пармена все не мог уяснить, что же про­изошло, и тупо разглядывал свой кулак, ничего не предпри­нимая.

—Ты какого смура застрял! — со злостью окликнули его. — Выталкивать помогай!

Кто-то из чужаков дергал рычаги внутри джипа, летела веером пороша из-под скатов, и джип с помощью остальных

подталкивающих выбрался на дорогу, развернулся в образ иую сторону.

— Грохни его! — раздался прежний властный голос. — Контрол ку сделай!

Нападавший на Пармена поспешно чиркнул монаха корот­кой очередью из автомата и следом за остальными влез в джип.

Пармен, все так же скорчившись, лежал возле увала, не ше­велясь, бочком. Рассветная поземка, взвихренная ветром; сыпа­ла ему на опущенные веки. Когда шум двигателя растворился в темной синеве, отбеливающей день, он приподнял их. Другой шум, более мощный, надвигался с противоположной стороны. Первым, пуша поземку в колее, проскочил вездеход, второй — широкоосный джип — остановился. Пармен продолжал при­творяться мертвым, пока чьи-то руки не стали переворачивать его лицом вверх.

— Дедка убили, сволочи! Атаман головы посворачивает!

По запаху, который никогда не выветривается — стойкий

запах лошадиного пота, Пармен определил подъехавших и открыл глаза.

— Живой!

Его, как малого, поднимали на руки.

— Да отпусти же! — осерчал Пармен. — Девица, что ли...

Он высвободился из заботливых рук, расстегнул молнию

куртки и запустил пятерню под свитер.

— Раз, два, три... пять пулек, — показал он разжатую ла­донь. — Все как одна.

—- Броник был? — спросили его участливо.

— Амуниции не ношу, ребятки, — просто ответил Пар­мен. — Это, надо бы знать вам, казацкий Спас, а среди сла­вян щитом архангела Михаила кличут.

Он пошел к джипу, где над водителем склонились двое.

— Дайте-ка взглянуть... вроде жив маленько.

— Под лопаткой пуля.

— Кладите на заднее сиденье, а я кровь остановлю, — распоряжался Пармен, и подчинились ему уважительно.

— Поехали, деда, быстрей.

— Нет, не быстрей! — воспротивился Пармен и осмотрел водителя. Он убрал с лопатки сочащийся кровью тампон, по­водил пальцами, сжимая и разжимая их, будто отогревал с мороза, потом сжал в кулак и отдернул руку.

— Вот она...,

На ладони Пармена лежала пуля с налипшим сгустком крови.

Водителя аккуратно привалили к спинке сиденья. Он мед­ленно открыл глаза.

— Деда... Живой.

— Я-то живой, а ты, мил друг, полуживой, — улыбнулся Пармен.

В молчании добрались до хутора, только покряхтывал на заднем сиденье водитель. Его первого вынесли из джипа и бережно понесли в дом. Пармен остался у машины, терпели­во дожидаясь, когда о нем вспомнят. Ничего с ним не слу­чится, не барин.

Перед ним на пригорке стоял небогатый флигель, а чуть в стороне — изба-пятистенка под четырехугольной крышей, какие приняты на Дону и Кубани. Ранним утром он будто ежился белеными стенами от холода. Пармен оглядел двор. Обычный казацкий баз, и, если бы не джип посреди, время унесло бы Пармена лет на сто вглубь: пофыркивала в конюш­не лошадь, куры, нахохлившись, сгрудились у курятника, и петух в середине своего гарема приглядывался к Пармену.