Набег

Один за другим пузыри исчезли, оставив Сигурда в кромешной тьме, без единого светлого блика. Теперь бонд не знал, где верх, где низ и куда плыть, чтобы вырваться из цепких и вовсе не ласковых объятий до-черей Ньерда.

— Мама!.. — забыв о богах и норнах, взмолился Сигурд.

Он наугад оттолкнулся руками и ногами от мягких телес морских великанш, почуял, как что-то мазнуло по колену, скосил взгляд.

Под ним в черной воде промелькнуло светлое одея-ние, узкое бледное лицо, широко распахнутые глаза. Женские руки коснулись его щиколотки, белое виде-ние закружилось, утекая во тьму.

— Подожди!.. — Сигурд ринулся за исчезающим видением, поймал край его одеяния, потащил к себе, заколотил ногами, толкаясь то ли наверх, к свету, то ли вниз — на глубину. Впрочем, теперь ему было все равно.

Внезапно вода расступилась, он почти по пояс вы-скочил из волн, глотнул воздуха, закашлялся. Над ним навис черный водяной вал, надвинулся, заурчал. Сигурд глубоко вдохнул, замер, вытягиваясь на понерхности воды, прижал к себе неподвижное женское тело. Волосы женщины морскими водорослями обле-пили лицо бонда, мешая рассмотреть рокочущего во-дяного зверя.

— Ничего, — прошептал Сигурд. — Ты не бойся и не шевелись.

Еще в детстве, мальчишкой, он так катался на вол-нах у берега. Там нужно было лишь поднырнуть под волну на мелководье, чтоб не выбросила на камни, ободрав всю кожу на животе и коленях. Здесь не бы-ло мелководья. И берега тоже не было.

Волна подхватила две жалкие человеческие фи-гурки, подняла повыше, будто нарочно показывая им скрывающуюся в далеких вспышках молнии корму корабля, древесные обломки у ее подножия, черную острую скалу в провале меж расступившимися вода-ми. Небо расхохоталась грозовыми раскатами, сверк-нуло, выхватив из темноты бледное, мертвое лицо спасенной Сигурдом женщины. Ее губы были сини-ми, застывшие глаза равнодушно взирали на бонда. Несколько прядей прилипли к высокому лбу, рас-секли лицо неровными темными полосами.

— Княжна?! — Сигурд надеялся увидеть другое лицо.

Растерявшись, он попытался встряхнуть княжну. Голова Гюды безжизненно мотнулась, белая рука плеснула по воде обвисшей плетью.

— Зачем .. — почему-то совсем без страха, скорее с тоской, спросил у моря Сигурд, изо всех сил стиснул свою мертвую добычу, закрыл глаза. — Зачем вы так? ..

Волна прогнулась ласковой кошкой и, плотно об-хватив бонда, полетела вместе с ним вниз, к своей ги-бели.

Сигурд не ждал спасения. Внутри он умер, как умерла в море надменная дочь князя. Но остаться од-ному в ревущей темноте было страшно, поэтому Си-гурд не разжимал рук и не отпускал княжну, когда взбесившиеся волны швыряли его то вверх, то вниз, заталкивали в рот плотную соленую воду и слепили отблесками грозовых всполохов. А потом набрякшие чернотой тучи разродились острыми дождевыми струями. Ветер перестал трепать морскую равнину, напор волн ослаб. Руки Сигурда тоже ослабли. Ему стало трудно удерживать княжну возле себя, поэтому он перевернулся на спину, обмотал ее волосы вокруг своего кулака и отпустил ее тело.

Волны качали бонда, на лицо сыпалась с неба пре-сная влага, а мысли убегали далеко-далеко, к тем вре-менам, когда еще была жива мама. Сигурд хорошо пом-нил маму. У нее было маленькое лицо — сухонькое, с беспокойными карими глазами и коротенькими мор-щинками вокруг них. Оно казалось сердитым, но Си-гурд знал, что за морщинками и сурово сжатыми губа-ми прячется самая добрая душа на свете. «Мой маль-чик! — говорила мама. — Мое солнышко». Она не умела лгать, как и показывать свою любовь. Иногда она неловко обнимала его, всего на миг, но так искренне, что каждый раз ему хотелось плакать. И тут же разжи-мала объятия, не желая стыдить Сигурда перед ровес-никами. Даже когда он болел, мать не давала волю сво-им чувствам. Она садилась на его постель, протягивала ему чашку с молоком и строго говорила: «Выпей!» От молока пахло сеном и ни на что не похожим домашним запахом коровьего вымени. Сигурду не хотелось пить, от травного запаха его подташнивало, но мать упорно прикладывала плошку к его губам, заставляла разжать зубы. «Пей! — говорила она. — Пей! Так надо!» Моло-ко стекало ему на подбородок, мазало шею.

— Пей! — грубый мужской голос ворвался в уши Сигурда, скомкал воспоминания. Прощально улыбну-лось и закружилось, исчезая, лицо матери. Губы ощу-тили жесткий край чашки, на язык попало жгучее ва-рево. Сигурд закашлялся, сел, распахнул глаза.

Сначала он увидел ноги. Множество ног. Затем появилась рука с чашкой, потом — плечо, прикрытое мягкой шерстяной рубахой, крепкая шея, рыжие спу-танные волосы, знакомая ухмылка.

— Рагнар? — не поверил бонд. В горле забулькало, засипело.

Сигурд не понимал, что Красный эрул делает в Каупанге.

— Еще слишком рано для торговли... — сказал Си-гурд, но смолк, ощутив, что земля под ним раскачи-вается и больше походит на палубные доски, чем на пол родного жилища.

— Где я? — выдохнул он.