Набег язычества на рубеже веков

²⁴ Бураго С.Б. Мелодия стиха (Мир. Человек. Язык. Поэзия). – К., 1999. – С. 41.

²⁵ Там же. – С. 41.

²⁶ Там же. – С. 66.

²⁷ Бураго С.Б. Набег язычества на рубеж веков // Язык и культура. Вып. 1. Том I. Философия языка и культуры. – К., 2000. – С. 42.

²⁸ Бураго С.Б. Мелодия стиха (Мир. Человек. Язык. Поэзия). – К., 1999. – С. 61.

²⁹ Бураго С.Б. Жизненная установка человека и цивилизационный процесс // Парадигма цивилизации третьего тысячелетия. – К., 1997. – С. 97–98.

³⁰ Крымский С.Б. Философия как путь человечности и надежды. – К., 2000. – С. 27.

³¹ Там же. – С. 30.

Мир Сергея Бураго: философские аспекты творчества

Т Д. Суходуб

Об уходе Сергея Борисовича из времени земного бытия чаще всего говорили: «сгорел…» Этот образ, связанный с пожирающей всё и вся силой огня, пламя которого неожиданно вырывающееся из-под едва тлеющих угольков костра, способно разрушать целые миры, в том числе – и мир уникального человеческого бытия, возникал в сознании многих совсем неслучайно – уж слишком стремительно жизнь перетекала в смерть, как-то сверхнеожиданно, на пике творческих сил и возможностей, несправедливо рано для всех, кто связан был с Сергеем Борисовичем одной общей надеждой, говоря бердяевским языком, быть своими собственными людьми, в столь стремительно меняющихся в те годы социокультурных обстоятельствах.

Бурное «время перемен» рождало бесконечные трансформации, касающиеся всех и каждого, но, к сожалению, не всегда продуманные и целесообразные с точки зрения профессионального подхода к интересам дела. Человечность в этих условиях вынуждена была встать на пути непрофессионализма и неоправданных реформ, непоправимо омертвляющих культурную традицию. Собственное сердце становилось горькой ценой защиты и мерой служения Делу. Можно только догадываться, какая ноша легла на плечи Сергея Борисовича и какого напряжения душевных сил она требовала. Оценку этому тихому мужеству услышала случайно, полгода спустя, на улице, когда утренняя толпа объединила всех спешащих на по-денную работу столичных интеллигентов, близких и далёких, знакомых и незнакомых, в какой-то неделимый сгусток людей: «Не стало Сергея Борисовича – и всё валится…» Вне последовавшего за этим диалога, было ясно, о ком сказались эти слова.

Его небезразличие к делу культуры и образования, ещё точнее – просвещения, культуротворческой деятельности, заметно было всем, кто хоть как-то пересекался с Сергеем Борисовичем Бураго. Он стремился не о-без-различить каждое мгновение своей и чужой жизни, а это, прежде всего, означало стремление придать самоценность всякому, даже мимолётному, общению с другими. Так, думается, неслучайно перед началом первого пленарного заседания он старался лично встретить и поприветствовать участников Международной научной конференции, которая ныне носит его имя и уже традиционно посвящается рождённой им теме – «Язык и культура», по-прежнему актуальной и наверняка такой, что подтвердит свою актуальность и значимость и в будущем.

Эта же традиция неформальной встречи-приветствия сопровождала и проведение Сергеем Борисовичем ежемесячных международных научно-художественных журналов на сцене «Collegium». Уверена, что все, кто хоть однажды заглянул на бурагинский огонёк в Дом актёра, будут помнить его и стремиться на Ярославов вал, 7 при каждой возможности. Выпуски журнала являлись, по сути, высоким собранием киевской интеллигенции, гостями которой были собратья со всех концов, как принято сейчас говорить, ближнего и дальнего зарубежья. Усилия же собранных, объединённых взаимно направленными векторами интереса к её величеству Культуре, аккумулировались вокруг стольких тем и проблем, разнообразие которых может стать предметом отдельного исследования особенностей киевской духовной жизни конца XX столетия. Присутствующих же на этих собраниях бывший зал караимской кенассы одаривал живым со-общением друг с другом и со всеми – думающими, тревожащимися путями культуры, её прошлым, настоящим и будущим – музыкантами, поэтами, чтецами, литераторами, учёными, преподавателями, просто людьми, которым важно было не растеряться на историческом перепутье и сохранить нечто значимое для культурной традиции. Слово становилось действием, ибо деятельным, действенным было сердце Сергея Борисовича. Он понимал, что в мгновении, этом преходящем для каждого состоянии жизни, может быть сосредоточен весь уникальный мир человеческой культуры, ценностный универсум поэзии, музыки, науки, философии, религии – «журнал на сцене» творил этот мир и одаривал его светом: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1: 5).