Набег язычества на рубеже веков

Статья Сергея Борисовича Крымского (тезки Сергея), который стал для него опорой в его философских исканиях и который принимал самое живое участие в «Collegium’е» (в том числе в его презентациях на сцене), вселяла надежду, что человек в нынешнем вселенском бедламе ещё не совсем потерян, и подтвердятся слова Гегеля, которые философ цитирует в своей статье, что человек «найдёт себя в мире, что этот мир должен быть ему дружественен, что подобно тому, как Адам говорит о Еве, что она есть часть плоти его, так он должен иметь в мире разум от своего разума».

…Наше общение не ограничивалось дневными литературными и философскими беседами. По вечерам Сергей и Лариса приглашали меня на чай. Помню, однажды вечер оказался неожиданно певучим. Сергей и Лариса чудесно умели петь. Весь вечер они пели лирические песни Булата Окуджавы, заглядывая в его сборник – Сергей пел баритональным баском, Лариса – негромким приятным альтом. Я больше слушала, чем подпевала и думала о том, каким чудом может быть совместная семейная жизнь, если её озаряет любовь.

2

Самый интересный эпизод наших крымских встреч – поездка в Бахчисарай, древнюю столицу крымского ханства Гиреев; о ней нужно рассказать подробнее.

Мы выехали рано утром; Сергей за рулём, в хорошем настроении. Ехали сначала по ровному плоскогорью, вдыхая горько-сладкие запахи пожухлой на солнце степной травы. На подъезде к Бахчисараю перед нами открылась экзотическая панорама города, расположенного в долине речки Чурук-Су, в окружении фантастического нагромождения огромных черных глыб, где до наших дней сохранились остатки крепости Чуфут-кале – бывшей резиденции династии Гиреев, под защитой которой находилась ханская слобода Бахчисарай. Крымское и Перекопское ханство, образовавшееся после распада Золотой (Кипчакской) орды, как известно, просуществовало более 350 лет.

Въехали в город. В старой части Бахчисарая узенькие улочки карабкаются вверх; в зеленых дебрях у реки, которая больше напоминает арык, – дома из ракушечника, дворы, отгороженные высокими каменными стенами. Долго искали стоянку для машины в ближайших переулках на подступах к ханскому двору. Сразу нашлась и охрана – маленькие татарчата: девочка лет восьми-девяти и совсем малюсенький мальчик. Я спросила, давно ли они тут живут. – Очень давно, – ответила девочка. – Уже четыре года! – А где вы раньше проживали? – В Ташкенте…

Вот оно что! Дети из депортированных семей, которые возвратились домой…

В Бахчисарае мы посетили три знаменитых места: ханский дворец, музей Е. Нагаевской и А. Ромма и могилу И. Гаспринского.

Ханский дворец производил впечатление запущенного строения, хотя у центрального входа, очевидно не первый год (как это у нас водится), продолжались какие-то бесконечные аварийно-ремонтные работы. Всё почти так, как и сто лет назад, когда тут побывала Леся Украинка и рассказала о своих впечатлениях в цикле «Кримсью спогади» (первая строка сонета «Бахчисарайський фонтан»: «Хоч не зруйнована – руїна ся будова…»). Историческую часть дворца составляет множество залов, украшенных резным деревом и мрамором; с четырёх сторон у стен деревянные настилы с широкими подушками – здесь происходили диваны-собрания. Наибольшая архитектурная достопримечательность каждого из залов – изысканные мраморные фонтаны, разбрызгивающие струю, или капельные: из тонкой трубочки каплет по капле прозрачная вода, спадая от высшей ступеньки к низшей; самый знаменитый из них – «фонтан слёз», воспетый Пушкиным. На втором этаже, куда мы поднялись по деревянной лестнице, «гарем», женская половина («буфетная», «спальня», «гостиная») и рядом мужская половина, где в те дни экспонировались произведения крымских художников. Уже поворачивая к выходу, перед спуском на лестницу, мы неожиданно попали в литературный зал, посвящённый деятельности великого крымского просветителя Исмаила Гаспринского. Радости нашей не было предела. В Киеве, кроме работ акад. А. Крымского, трудно было найти какие-то серьёзные источники о его жизни и творчестве. В современных русских энциклопедических изданиях его имя вообще не упоминалось. В старой «Литературной энциклопедии», под редакцией В. Фриче (Т. 2, 1930), наряду с позитивными характеристиками, на И. Гаспринского навешивался ярлык «идеолога панисламизма», вождя татарской буржуазии и т. д. Только в начале 90-х гг. появились более объективные издания: брошюра публицистических статей И. Гаспринского (Гаспралы) «Из наследия» (Симферополь, 1991), куда вошёл также очерк Люциана Климовича о его жизни и творчестве (Л. Климович – тюрколог, в прошлом заведующий кафедрой художественного перевода Литературного института им. М. Горького); статья в первом томе двухтомной «Крымско-татарской энциклопедии» (Симферополь, 1993–1995) и другие работы. Некоторые интересные факты из жизни и деятельности просветителя можно было найти в трудах акад. В. Гордлевского («Избранные сочинения» в 4-х т., М., 1960–1968).