Начало

– А мать? – спросил кто-то в наступившей тишине. – Она-то чего?

– Я и не помню её, – Гаор сглотнул вставший опять в горле комок. – Меня в пять лет отец у неё забрал, больше я её не видел, даже имени её не знаю, может, и нет её уже, а может, и жива. Не знаю.

Он замолчал, и наступила тишина. Почему-то, он ещё не знал почему, но они как-то иначе говорили о семье. Не понимали, что не мать, а отец главный, старшинство считали по годам.

Тишину вдруг нарушил вопль. Кричали где-то дальше и от боли. Гаор вздрогнул.

– У блатяг это, – сразу объяснили ему.

– Ништяк, нас не касаемо.

– Ребя, а никак жрачку везут.

– Ладно, Рыжий, потом доскажешь.

Тут и он услышал приближающиеся визг и лязганье железных колёсиков по цементному полу. В коридоре у их решётки появился надзиратель в мундире без знаков различия, но с зелёными петлицами, постучал дубинкой по решётке.

– Старший, подготовь камеру.

– Встать, – гаркнул, слезая с нар, Слон. – По четыре становись.

Седой легко соскочил с нар.

– С Чеграшом вставай, – бросил он через плечо Гаору, проходя вперёд, к Слону и ещё двоим.

– Я Чеграш, – дёрнул Гаора за рукав светловолосый и черноглазый парень.

До этого он молча лежал над ним на верхних нарах, свесив голову и слушая.

– Зима, Гиря, где вы?

– Да здеся.

Двое, примеченных Гаором в самом начале почти одинаковых парня встали с другой стороны. Слон оглянулся на них и кивнул.

– Полный комплект, господин надзиратель, – загудел он.

– Эк ты по-учёному загибать стал, – засмеялся надзиратель, – ещё раз попадёшь, так и читать научишься.

– Это ежели приказ такой будет, господин надзиратель, – почтительно, но без подобострастия ответил Слон.

Надзиратель откинул решетчатую заслонку, сделав окно.

– Первая четвёрка. Подавай, – скомандовал он.

Слон бережно принял четыре кружки с дымящейся жидкостью и квадратную буханку, уже разрезанную на четвертушки.

– Вторая четвёрка, – командовал надзиратель. – Пошёл.

Гаор был в последней седьмой четвёрке. И когда Чеграш получил их паёк, первые уже доедали.

– Лопайте, – надзиратель захлопнул заслонку. – Чтоб, когда вернусь, не ждать никого.

И пошёл дальше к следующей камере. За ним двое рабов в оранжевых с зелёным комбинезонах волокли тележку с кружками и буханками.

Взяв у Чеграша свою пайку, Гаор жадно глотнул горячей непонятно пахнущей жижи и впился зубами в хлеб.

– Однако наголодался ты, – покачал головой Чеграш. – Иди сядь, чтоб ровно ложилось. И не спеши, комом ляжет. Потом намаешься.

Гаор кивнул и побрёл к нарам, жуя на ходу. Уже сидя, он допивал последние глотки. А допив, всё ещё сжимал кружку обеими ладонями, будто греясь.

– Давай сюда, – отобрал у него кружку Чеграш. – Вона идёт уже.

Надзиратель принял по счёту кружки и ушёл. Сыто отдуваясь, рабы разбрелись по камере.

– А вот случилось мне, братцы, – начал кто-то, – в Таргуйском отстойнике побывать. Так там, – рассказчик сделал паузу, и слушатели, видно, знавшие продолжение, заржали, подбадривая.

– Так там, – польщённо продолжил выделявшийся даже здесь своими лохмами и бородой мужчина, – так там мужики с бабами вместях!

– А и врёшь! – подначили с верхних нар.

– А и не вру! На ночь по клетушкам разгоняют по отдельности, это да. А днём как с утра на прогулку всех выпустят, так и держат на дворе, а двор-то общий!

– Так двор, а не камера!

– А тебе что, может, и постелька нужна?

– С перинкой!

– Эй, паря, а ежели дождик?

– Так бабой и прикроешься, чуня!

Хохот гулял по камере. Невольно рассмеялся и Гаор. Седой одобрительно кивнул головой и повторил сказанное раньше.

– Выживешь.

– А надо? – вырвалось у Гаора.

– Обязательно надо, – твёрдо ответил Седой.

– Кто выжил тот и победил? – попытался улыбнуться Гаор.

– Это точно, – сказал слушавший их сверху Чеграш. – Сам придумал?

– Нет, – честно ответил Гаор. – От… хорошего человека услышал.

– Молодец, что запомнил, – улыбнулся Седой.

– Людей слушать надо, – согласился лежавший рядом с Гаором Зима. – Я вот, когда из посёлка на завод попал, пропал бы ни за что, кабы не люди. А не малец ведь, работал уже, а на заводе другое всё. А заводского на поле выпусти, он тоже враз не потянет.

Зима говорил медленно и обстоятельно, слушать его было легко. Да и по делу же.

Донёсся стук дубинки по решётке и голос надзирателя.

– Поверка. Старшие, приготовить камеры.

– Ща и пошабашим, – спрыгнул вниз Чеграш.

– По пять становись, – гаркнул Слон.

Гаор уже привычно встал рядом с Чеграшом.

Подошёл надзиратель и откатил дверь.

– Выходи. Первая – марш.

Привычно выполняя строевые команды, незаметно для себя Гаор выпрямился и подтянулся. Его выправка привлекла внимание надзирателя.

– Ишь ты, – хмыкнул он, – как на смотре.

Гаор открыл было рот, но тут же получил еле заметный пинок в бок от Чеграша и понял, что должен промолчать.

Пока надзиратель пересчитывал выведенных в коридор рабов, изредка сверяясь со своим списком, причем, как заметил Гаор, называя не номера, а клички, хотя в списке – он прищурил глаза, вглядываясь – да, стоят номера, двое других надзирателей быстро обыскали камеру. И в камеру их запускали, так же быстро и умело обыскивая.

С лязгом задвинулась дверь, и надзиратели пошли дальше.