Над пропастью

– Лучше не скажешь! — одобрительно усмехнулся Павел. — Мужику тридцать четыре года — пора уже остепениться, обзавестись семьей, как все нормальные люди. У Антона сыновья уже в школу ходят, у меня дочке скоро год исполнится...

– Я понял,— перебил его Иван. — Тебя прислали, чтобы ты провел со мной воспитательную работу.

– Будь благоразумным! Все, что мог, ты сделал. Надо выждать. Через два года выборы — может, что-нибудь переменится.

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Если сидеть и ждать, как ты предлагаешь,— ничего не переменится.

– А я тебе еще раз говорю: не лезь на рожон! — повысил голос Павел. — Иначе за тебя возьмутся всерьез, и тогда всех моих связей не хватит, чтобы защитить тебя.

– «Рус Иван, сдавайся!» Так, что ли? А мне даже интересно: что же могут предпринять против меня? Шантажировать меня нечем: моральный облик мой чист и светел до неприличия, хуже того — я добросовестно плачу налоги, есть у меня такая вредная привычка. Угрожать мне бесполезно: я упрям и не отступлюсь от своего. Убивать — расточительно. Тем более что реальной угрозы я собою пока что не представляю. И городу, и стране в целом нужны деньги, которые я зарабатываю в основном за счет экспорта. А главное, заграница заинтересована в моей продукции. Без меня ничего этого не будет. Я собирался обзавестись депутатской неприкосновенностью на случай незаконного ареста с целью выпытывания секрета, но передумал — не посмеют. Да и не хочется обременять себя еще и депутатскими обязанностями. Я ведь все привык делать на совесть.

Иван стал разливать водку (Маша молча накрыла свою рюмку ладонью, я еще раньше предупредил, что за рулем), однако Павел пить не стал и выложил, по-видимому, главный свой аргумент:

– Ты чистенький, потому что грязную работу за тебя делал я.

– Которая оплачивалась звонкой монетой,— заметил Иван.

– И тем не менее.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что я обыкновенный грешник, в отличие от тебя, и если из высших сфер поступит команда, меня тут же возьмут за жабры.

– Ты знал, что даже по нынешним правилам за преступлением иногда следует наказание, хотя и не имеющее ничего общего с правосудием,— безжалостно заявил Иван. — Ничего, выкрутишься!

– Но особенно несладко придется моему бывшему зицпредседателю,— прибавил Павел, глядя поочередно то на замолчавшего Ивана, то на потупившуюся Машу. — Мария, мне надо с тобой поговорить.

Павел, а за ним и Маша поднялись из-за стола.

Воспользовавшись тем, что мы с Иваном остались вдвоем, я рассказал, какой фокус выкинула напоследок Лариса, и протянул ему записку. Он прочитал ее и вернул обратно.

– Надеюсь, эта история послужит тебе уроком,— сказал он.

– Я жалею лишь о том, что послушно исполнял твою волю. С Ларисой ты поступил по-свински (я вернул ему его же оскорбление — уф! камень с души). И это еще мягко сказано.

– Добавь еще, что ты настоящий джентльмен, не то что я.

– Полджентльмена,— уточнил я, принимая его иронический тон,— вернее, три пятых — такую часть от испрашиваемой суммы я заплатил.

– На заводе тысяча таких, как она, полгода вкалывает, чтобы заработать такую сумму,— повторил он почти мою собственную мысль.

– И она бы вкалывала, если бы мы предоставили ей такую возможность,— упрямо заявил я.

– Ты в этом уверен?

– Значит, надо было сразу ей отказать, а не морочить голову. Но тебе не хотелось уронить себя в глазах Маши. Зато теперь твоя совесть чиста, и ты можешь свысока судить о бессовестной сестре.

– Ладно, оставим этот разговор,— утомленно поморщился Иван. — Мало того, что эта дрянная девчонка нас с тобой обвела вокруг пальца, так мы еще переживать должны о том, как это сказалось на ее нравственной чистоте. А тебе, уважаемому отцу семейства, вообще пора выбросить ее из головы. Ты знаешь, что она пыталась назначить Игорю свидание здесь, в Хабаровске?

– Это их личное дело,— ответил я, и впрямь задетый за живое. — Он не должен был тебе этого говорить.

– Он бы и не говорил, если бы это касалось их двоих, если б она и ему не сболтнула, что она моя родственница. Накличет она беду на свою голову! Игорь, кстати, сразу это просек, почему и предупредил меня — в ее же интересах. Хорошо, что она уехала подальше отсюда.

– Это верно: быть близким тебе человеком и оставаться с тобой становится опасно. Я решил взять отпуск и поехать с семьей на юг. Собственно, я затем и пришел. Вот, — я подал ему заявление.

– А после? — спросил он, положив бумагу на стол.

Я молчал.

– Помнится, ты показывал мне план двухэтажного коттеджа,— неожиданно сказал он.

– Который ты обхаял? — я и сейчас не счел нужным скрывать обиду.

– Ну почему... Вариант с гаражом и верандой над ним мне понравился. Почему бы тебе не построить себе такой особняк? Тем самым ты если и не осуществишь свою профессиональную мечту, то хотя бы отведешь душу. Оформим тебе ссуду... Подумай! Посоветуйся с женой.