Над пропастью

– Апостол Петр тоже отрекался. А после за веру принял мученическую смерть. Но я уверен, что от тебя такой жертвы не потребуется, если будешь следовать моим инструкциям. Кому надо, знают, что в крайнем случае я ликвидирую предприятие и создам заново, но уже не в России, а, скажем, в Белоруссии. Так что твои гарантии выше моих. Но если со мной что-нибудь случится — бросай все к чертовой матери.

– Дай хоть подумать! — взмолился я.

– У тебя для этого был целый месяц. Помнится, ты сильно переживал за судьбу завода и заводчан. Тебе и карты в руки. Я, вероятно, уеду. Присмотри за домом. Вот тебе запасные ключи. За мной должок... — Иван достал из сейфа пачку долларов (на этот раз без конверта). — Сколько ты заплатил Ларисе, три тысячи?

– А компенсация за моральный ущерб?

– Перебьешься! — ответил он. (Маша ответила: «Обойдешься».)

Я рассказал о своей встрече с Ларисой. Потом заговорил о Маше.

– Она похудела — видимо, от переживаний, но держится молодцом. Так вроде бы у нее все нормально. Всюду ее сопровождает охрана...

Я снова вгляделся в измученное лицо друга: застывший взгляд, как у умирающего,— и замолчал.

– Как дела у Павла? — спросил он. — Разобрался в его проблемах?

– Более или менее. Он рассчитывает на твою помощь.

– Благотворительностью заниматься не будем, а помочь — поможем. Обязательно.

Секретарь директора напомнила о планерке, и мы направились к собравшимся. Вся передача дел была тщательно подготовлена и прошла быстро, без суеты и без лишних слов.

– Я не видел Флягина,— сказал я, когда мы снова остались вдвоем. — Он тоже в отпуске?

– Хорошо, что напомнил. В сейфе лежит видеозапись. Лично снимал скрытой камерой — дурной пример заразителен. Это на случай крайней необходимости. Посмотри и сегодня же спрячь подальше. Ну, кажется, все!

Он пожелал мне успехов в работе и уехал домой (я не знал, что вижу его в последний раз). Я остался один с неограниченными полномочиями, о которых не просил и от малой толики которых сбежал на другой конец страны.

Сгорая от любопытства: что же он такое снял? — я включил видеомагнитофон и вставил кассету.

В кадре были трое, все свои люди. Секретарь директора ждала, когда склонившийся за рабочим столом Морозов подпишет какие-то бумаги. По другую сторону стола в непринужденной позе, закинув ногу на ногу, восседал Флягин и от нечего делать вертел в руках свисающий со стола телефонный шнур.

– Флягин, не ломайте провод,— хмуро произнес Иван.

– Я не ломаю, Иван Иванович, я изгибаю.

– Не надо изгибать.

– Просто интересно проверить его гибкость.

– Не надо проверять его гибкость.

– Хорошо, Иван Иванович.

Улыбаясь, женщина забрала подписанные бумаги и ушла. Подождав, когда за ней закроется дверь, Морозов заговорил опять:

– Я решил уволить тебя по статье о служебном несоответствии.

Ни один мускул не дрогнул на лице у Олега.

– Разреши узнать: на каком основании? — спросил он после непродолжительной паузы.

– Оснований больше чем достаточно. Ты пытался внедрить у себя на участке барчуковские принципы оплаты труда. Конкретно — часть выработки расторопной Поярковой ты приписал копуше Юрченко, на которую положил глаз.

– Чего не сделаешь ради любви! — невинно воскликнул Олег.

– Точнее, ради жилплощади: у Юрченко, кажется, своя собственная квартира?

– И поэтому ты решил меня уволить?

– А до этого ты на пару с бывшим начальником отдела кадров вымогал деньги за оформление на работу.

Несколько месяцев назад в одной из местных газет стали появляться объявления с предложением помощи в трудоустройстве на наш завод за денежное вознаграждение. Иван обвинил редакцию в пособничестве мошенникам. Правда, затем в качестве вознаграждения стала фигурировать зарплата за первые два-три месяца. Пришлось провести собственное расследование и избавиться от одного паршивца, после чего позорящие нас объявления больше не появлялись. Тогда поговаривали о причастности Флягина к этой афере, однако все знали, что он старый приятель Морозова и что тот благоволит ему, постоянно его цитирует.

Олег переменил позу и беспокойно заерзал на стуле.

– Насчет Поярковой каюсь. Я не учел, что у нее пацаны-двойняшки. А насчет трудоустройства за деньги — я тут ни при чем. Хотя не понимаю, что в этом плохого? Джентльмен в обществе джентльменов делал свой маленький бизнес и заодно делал рекламу твоему бизнесу.

– К сожалению, давно замечаю: как бы плохо я ни подумал о человеке, в действительности он оказывается еще хуже,— с грустью констатировал Иван. Он помолчал, словно раздумывая: продолжать разговор или поставить на этом точку?.. — Сначала я хотел уволить тебя по собственному желанию и организовать утечку информации для Вадима Николаевича о том, что все это время ты лишь делал вид, что сотрудничал с ним, а на самом деле информировал меня о его коварных планах, но в конце концов рассорился со мной и вышел из игры. Это чтобы Вадим Николаевич не оглядывался на меня, решая твою участь. Таким образом я смог бы разделаться с вами обоими, не пачкая своих рук, по примеру героя-мстителя Дюма.