Над пропастью

Между тем не прошло и суток, как забинтованный и загипсованный, но находящийся в сознании Вадим Николаевич отказался от своих показаний; его примеру последовали его дочь и сожительница. Официальная власть только что не заявляла во всеуслышание: «Вернись, я все прощу!» Всех волновала судьба завода, а я не собирался никого успокаивать. Кроме того, где-то свободно, без всякой охраны разгуливали пятьсот миллионов долларов (в такую сумму Иван оценивал научные секреты, которыми единолично владел). Представляю, сколько коллективов охотников до чужого добра это лишило сна! Чего не скажешь о коллективах охотников на этих охотников.

Кое-что об Иване я узнал полмесяца спустя, когда со смены возвратился знакомый с моей прежней работы, ставший начальником строительного участка вместо меня. Вот что он рассказал. Утром 29 августа вахтовая смена, как обычно, вылетала спецрейсом «Хабаровск — Борзя». В аэропорту к нему подошел человек в темных очках и в кепке-бейсболке, скрывающих пол-лица. Приятель с трудом узнал Морозова, с которым я его когда-то знакомил. Тот без околичностей заявил, что хотел бы лететь с ними, если можно — инкогнито (а что это возможно, он знал с моих слов). Моему приятелю не нужно было ничего объяснять. Он, не раздумывая, повел Ивана к отделу грузоперевозок, расположенному в дальнем закутке аэропорта, где мехколонновский грузовик с запчастями ожидал пропуска на летное поле. В кабине, помимо водителя, находились двое вахтовиков, которые должны были перегружать запчасти из кузова в «Ан-26», пока основная группа проходит паспортный контроль и досмотр. Прораб заменил одного из рабочих Морозовым, а другому сказал, что это новый механик. Таким образом Иван попал в самолет неучтенным. В моей практике был лишь один случай, когда грузчиков вернули с летного поля и заставили пройти обязательную процедуру. Обычно в отделе грузоперевозок их паспортные данные заносились в книгу учета со слов руководителя группы и сверялись с паспортами при пропуске машины на летное поле. В грузоперевозках (где его если и догадаются искать, то не сразу) Иван значился под своей собственной, весьма распространенной, фамилией, а в паспортном контроле — под фамилией одного из тех, кто был включен в официальный список, но не летел по какой-либо причине, и кого следовало вычеркнуть (такие обнаруживались почти в каждом рейсе).

В полете прораб и «механик» расположились в хвосте самолета, рядом с грузовым люком. Иван повернулся лицом к иллюминатору и спиной к рабочим, сидящим вдоль бортов на откидных сиденьях. Он приподнял козырек кепки, и приятель увидел у него на лбу над бровью свежие царапины: похоже, родное чадо Вадима Николаевича едва не выцарапало Ивану глаза. Кроме того, у него были сбиты до крови костяшки на кистях обеих рук, то есть, попросту говоря, кулаки.

Прораб, знакомый с газетными выступлениями Морозова, всю дорогу донимал его разговорами о политике. Сидевшие неподалеку мужики, до слуха которых долетали их повышенные (из-за гула моторов) голоса, не выдержали и тоже вступили в дискуссию. (Иван снова надвинул кепку на глаза.)

– Лучше повоевать и жить, чем стоять на коленях,— заявил молодой рабочий.

Пожилой возразил:

– Да уж воевали! Сколько народу русского извели. А что толку?

– «Лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день идет за них на бой»,— процитировал прораб.

– Слышал? — подхватил молодой.

– Все правильно — лапки кверху задирать тоже не годится. Был бы я помоложе!..

– Был бы ты помоложе, ты бы сказал: я молодой, не жил еще... Такие всегда находят причину.

Пожилой посчитал себя оскорбленным и захорохорился:

– А ты-то сам?..

– Да уж пойдет дело к драке — за твою спину прятаться не стану,— краснел по молодости лет первый спорщик.

– У-у, щенок! — негодовал второй. — Мы горбом своим страну поднимали, а вы?! Посмотришь: у него еще молоко на губах не обсохло, ни дня в жизни не работал, зато уже миллиардер!

– А чего ты на него-то кричишь? — вмешался еще кто-то. — Он не тем же горбом на жизнь зарабатывает? Ты на миллиардера и кричи. Только на него не очень-то покричишь.

– Дай мне его сюда, я на него еще не так заору! Но они же, как крысы, прячутся от нас.

Прораб слушал и улыбался, глядя то на злых пролетариев, то на сидящего рядом с ними самого настоящего миллиардера.

Иван остался в Чите, а самолет с вахтовиками, дозаправившись горючим, полетел дальше. Рабочие не задавали лишних вопросов — поняли, что прораб просто провез своего знакомого. Напоследок Иван просил моего приятеля никому о нем не рассказывать, разве что мне.

Вслед за Иваном исчезла Маша (я узнал об этом от Павла). Не похоже, чтобы они сговорились заранее. Перед этим я разговаривал с ней по телефону. Ее, как никого другого, интересовало местонахождение Ивана, но я ничем не мог ей помочь. Должно быть, он связался с ней уже после. Хочется надеяться, что теперь они вместе и наконец-то смогли пожениться.