Над пропастью

– Мне только что стало известно: собираются арестовать Морозова. Сейчас идет согласование на разных уровнях.

Это означало, что события начинают развиваться по сценарию, предсказанному Павлом, и за Ивана взялись круто и всерьез. А ведь я поверил в то, что у него все продумано и никаких неожиданностей быть не может!

– Вы говорили с ним? — спросил я. — Где он сейчас?

– Об этом после. Жду вас на заводе. Машина за вами выехала.

Положив трубку, я заметил тревожно-вопросительный взгляд жены.

– Небольшая авария на заводе,— соврал я. — Надо ехать.

– Мы потеряли шефа,— рассказывал по дороге Игорь. — В шестом часу он сел за руль машины сопровождения и уехал в неизвестном направлении, запретив кому-либо следовать за ним. Случай небывалый! Старший охраны отказался подчиниться и уступил, только когда получил письменное распоряжение. Извещать кого-либо о случившемся Иван Иваныч также запретил, опасаясь, как всегда, телефонного прослушивания, а возможно, и предательства. Спустя некоторое время он позвонил и сказал, чтобы мы забрали машину с привокзальной площади. С собой он прихватил спортивную сумку, а сотовый телефон оставил в автомобиле, словно обрубал концы.

У меня все перепуталось в голове. Выходит, Иван знал о готовящемся аресте и, не дожидаясь, скрылся?

– Известно, в чем его обвиняют? — спросил я начальника СБ, прибыв на завод.

– Предположительно — в нанесении тяжких телесных повреждений небезызвестному Вадиму Николаевичу. Только, в таком случае, он поколотил не директора фирмы, как они думают, а любовника своей бывшей жены, из-за которого она наглоталась таблеток. Вы были в отпуске, когда это случилось. Иван Иваныч навещал ее в больнице, а когда она выписалась на днях — выхлопотал ей отпуск и вместе с сыном отправил к родным на Украину. Возможно, он решил чисто по-мужски разобраться с ее хахалем.

«Ждал лишь, когда я вернусь из отпуска, и он сможет передать мне дела,— домыслил я,— потому что понимал, какой подарок сделает своим недругам».

– Что же он сделал, этот Вадим Николаевич, что Ирина решилась на такое: осиротить сына? — спросил я, потрясенный рассказом самого информированного из сослуживцев.

– Он предложил ей сойтись опять с бывшим мужем, то есть с Морозовым, который к тому времени остался один, чтобы попытаться с ее помощью заполучить его секреты, за которыми он давно и безуспешно охотится. Ей бы плюнуть на него и забыть...

Мы с коллегой договорились, что он останется здесь, а я отправлюсь к Морозову домой и буду ждать развития событий там.

Я открыл входную дверь ключами, переданными мне Иваном, и вошел внутрь особняка. Я бывал здесь много раз, но впервые — в отсутствие хозяев, и от этого мне было не по себе. Тем не менее я осмотрел помещения: всюду царили чистота и порядок, на кухне пустой холодильник стоял отключенный. Все это лишний раз доказывало: свое исчезновение Иван готовил заранее. Я поднялся на второй этаж, обычно запертый на ключ, но увидел наверху лишь абсолютно пустые комнаты.

Послонявшись по дому, я лег на диван и спокойно проспал до самого утра. Как потом выяснилось, решение о немедленном аресте Морозова так и не было принято — за него или, вернее, за себя вступились местные власти.

На следующий день стали известны подробности происшествия, вызвавшего такой переполох.

Иван подкараулил Вадима Николаевича в подъезде, когда тот возвращался домой. О драке на лестничной площадке в милицию сообщила перепуганная соседка. По ее словам, за дверью слышались глухие удары: кто-то кого-то мутузил изо всех сил. Тот орал дурниной: «Он убьет меня!» Затем шум драки покатился вниз по лестнице. Визжали женские голоса: это на крики Вадима Николаевича выбежали его взрослая дочь, на его счастье зашедшая к нему в гости, и его новая сожительница. Потом та, что помоложе, с озверелым криком бросилась на помощь и тоже дралась. Возможно, папаше это спасло жизнь, а Ивана уберегло от смертоубийства.

– Странно, что он назвал нам своего обидчика,— удивлялись милицейские. — Обычно эта публика предпочитает разбираться со своими проблемами самостоятельно. Тем более тут дело почти семейное: пострадавший дал показания на брата своего хозяина.

«В данном случае он, похоже, сделал ставку на другого хозяина,— подумал я. — Если он вообще соображал, что делал».

Поступку же Морозова удивлялись еще больше: дескать, не царское это дело — бить морды в подворотнях! Вдобавок все были уверены, что он сбежал из страха перед правосудием.