Над Самарой звонят колокола

Впустив рассыльщика, Васька прикрыл за собой дверь и доложил командиру:

– Господин капитан! Только что прибегал Учубейка Ишметев, денщик их благородия господина порутчика Счепачева, известил, что господин порутчик по причине болезни из постели встать к службе не может: беспрестанно кашляют и все в поту лежат.

Иван Кондратьевич крякнул от досады: столько дел, а первый помощник так некстати простудился!

– Так с чем прибыл? – спросил он у рассыльщика, стараясь не поднимать взгляд на изуродованное бородавками лицо малолетка. – С пакетом от господина бургомистра? Клади на стол.

Рассыльщик Осипов замешкался, копаясь за пазухой, потом вынул и протянул коменданту слегка помятый пакет.

– Ступай, братец, – отпустил Иван Кондратьевич магистратского рассыльщика, бросил пакет на стол. – Васька, покличь ко мне наскоро подпоручика Кутузова да прапорщика Панова, – повторил он приказание денщику, который гремел мисками в соседней комнатке. И с горечью в душе подумал, что и офицеров-то при нем, как говорится, кот наплакал.

– Вот теперь и воюй, капитан, согласно военных регул! – проворчал Иван Кондратьевич, вновь представив, в каком плачевном состоянии имеет он крепость, оружие, а более того – малоспособный к войне гарнизон. – А от полевых команд, к нам якобы идущим сикурсовать, никаких вестей! – потянулся за магистратским пакетом. – Позрим, как радеет местное купечество об обороне города, своих домов и пожитков.

Капитан Балахонцев сел за стол, широко расставил локти, на кулаки опустил тяжелую голову и принялся читать сверх всякой меры путаный ответ Самарского магистрата:

«14 декабря 1773 г. Промемория.

Из Самарского магистрата к управляющему в городе комендантскую должность г-ну капитану Балахонцову…»

– Та-ак, – буркнул Иван Кондратьевич. – Начало во здравие… «Сего 1773 года декабря 12 дня промемориею ваше благородие от Самарского магистрата требовали о присылке для охранения здешнего города от нечаянного злодейского нападения к расставлению пикетов из самарского купечества и цехов пеших шестьдесят человек с оружием, какое у кого сыскатца может…»

– Сие и мы сами хорошо помним, чего требовали, – снова проворчал Иван Кондратьевич. – А вот что вы нам ответствуете? Так, вота, пошли лисьи увертки, халевинские отписки. Ну-ка, ну-ка «…Оные старосты в Самарский магистрат доношением представили, хотя-де до сего требования по нынешнему экстренному случаю по тем, касающимся ко исправлению нужностям, яко то во отправление чрезвычайных подвод в разные места почтарей и команд и всяких казенных вещей ими без прогонов и в содержании по городу и при двух пекетах караулов и разъездов и караулу ж повсегда при магистрате…» Ну-у, заплакалось купечество! – пыхнул в усы Иван Кондратьевич. – Тех команд, кроме несчастного полковника Чернышева, уже более месяца через Самару нету и в помине! А почтарей разве что только до села Рождествена или до Сызрани гоняют? Да иной раз нарочного до Симбирска отправят… А слез пролито по великой якобы им тягости – море неисчерпаемое! Так-так… – Иван Кондратьевич бегло просмотрел далее по писаному, пожевал в досаде губы. – Ага, вота их суть слезного моления о немощи крайней: «А по предложению ж с магистратом, вашего благородия ныне ко учрежденным пекетам и разъезду по городу к непременному ж остережению оного на каждые трое суток избирать ис купечества и цехов из наличных к числу протчих команд пеших по осьми, с лошадьми по два – итого по десяти человек со оружием, у кого такое сыскатца может…» М-м-м, так-так, – Иван Кондратьевич пробежал взглядом до последней фразы: – «…A к вашему благородию за известие сообщить промемориею: чего ради сею и сообщается.

Декабря 13 дня 1773 года.

Бургомистр Иван Халевин.

Подканцелярист Григорий Шапошников»

.