Надейся (СИ)

Ветка чуть смягчилась к строгой эльфийке, когда увидела, как та бережно стягивала с Мэглина сапоги, встав на одно колено. Сверкая одеждой, шитой каменьями, в ослепительно белом платье, затянутом в талии узорчатым парчовым поясом…

Мэглин мылся минут пятнадцать, прополаскивая под потоками воды длинные каштановые волосы, и сам с усилием промывая раны, выдавливая из них скопившуюся сукровицу, убирая грязь. Казалось, тело эльфа светится под потоками прозрачной воды; хотя она всегда была достаточно теплой для умывания, душ уже требовал от Ветки решимости и усилия над собой. Мэглину, похоже, было просто не до температурного режима. Он вымылся, обернулся в полотно, и пошел обратно — Ветка тем временем вынесла из комнаты все доспехи, грязную одежду, решив разобраться с этим позже. Под склад подошла соседняя пустующая комната. Эльфы не селились вплотную — другое жилье располагалось метрах в сорока в таком же искусственно выращенном дупле.

Мэглин растянулся на кровати. Синувирстивиэль тщательно осмотрела и окончательно очистила раны.

— Да, яд, действительно, отравляет тебя. Самая глубокая рана на бедре. Если бы ты не изнурял себя и отдыхал, ты был бы в лучшей форме. Я приду завтра, а пока перевяжу тебя и оставлю отвар — не ешь, пей лишь воду, вино и отвар трав, телу надо выводить яд. Завтра я решу, следует ли тебе потеть в купальнях, и что мы будем делать дальше.

— Спасибо, Виэль. Ты будешь шить?

— Пока рано… возможно, завтра. Яд еще сочится с краев раны. Она… сможет менять ночью повязки?

— Не переживай, все сделаю.

— Мэглин, она тебе точно поможет?

Мэглин вдруг легко рассмеялся, посмотрев на обеих женщин. Глаза его искрились.

— Виэль… все будет хорошо. Я пришел туда, где со мной будут возиться всю ночь. Честно.

Эльфийка повернулась к Ветке и поджала губы. Ветка сделала то же самое.

— Ладно. Предположим, так оно и будет.

Целительница встала и подошла к девушке.

— Вот это, — сказала она, — весть-трава. Зажги ее, если Мэглину сделается хуже. Возможно, нандо прав, что остается тут — это благое место, тут многим становится лучше на душе или телом. Я бы предпочла его видеть во дворце. Но ты не упусти, если вдруг что. Иногда яд идет к сердцу, и тогда надо торопиться. Просто пошли мне весть.

— А каковы признаки, что яд идет к сердцу? На что надо смотреть, что замечать?

— Тело делается горячим, как огонь, а дыхания не хватает, — мрачно сказала Синувирстивиэль. — Тело сухое, лишенное пота, а руки ледяные, словно с мороза, и сырые. Запомни. Одну ночь, я очень надеюсь, даже человек может провести без сна и с вниманием.

— Я уже сказала, не волнуйся. Спасибо.

— Ну, я помогаю не тебе, — эльфийка повернулась к Мэглину, и взгляд ее стал теплым, — а ему. Мало кто у нас не любит этого лаиквенди. У него редкостное по силе света сердце, даже для перворожденных. Так что, если уход будет тебе в тягость — тебя с легкостью от него освободят.

========== Глава 21. О любви ==========

— Она очень хорошая, — сказал Мэглин, когда кожаная занавеска опустилась на место. — Строгая, но замечательная. Как ты понимаешь, у эльфов хватает времени узнать все друг о друге.

— Мэглин… что мне надо делать? Накрыть потеплее, проветрить, сделать попить?

— Пить я буду постоянно. Подвинь столик ближе… и ложись спать. Видишь, как быстро ты сумела отдать мне долг, — хитро усмехнулся Мэглин. — Я помог тебе, ты помогла мне.

— Что помогла — будем говорить, когда эта… девица-красавица тебе зашьет рану, и скажет, что все позади. Она сказала, менять повязку?

— Я сам смогу. Она будет промокать ядом и гноем — надо снимать полотно, выносить за дверь, так как яд сжигать в очаге дома не стоит, и класть новую повязку. Вон там мазь в фиале, полотно Синувирстивиэль тоже оставила.

— Промывать водой?

— Можно и просто менять повязку.

— Тогда никакого «сам», — сурово сказала Ветка.

— Ольва… скоро стемнеет, — зеленоглазый эльф ласково улыбался, — ступай в соседние… в соседнюю sambe… разожги огонь, и спи. Мне уже намного лучше.

Ветка посмотрела на Мэглина внимательнее. Он действительно улыбался, вроде бы так же легко и расслабленно, как всегда. Но глаза его были темными, а зрачки огромными. Лесной эльф уловил ее взгляд и опустил ресницы, обессиленно откинувшись на подушки.

Ветка встала и вышла.

Через двадцать минут она, чуть запыхавшись, вошла назад, затащив холодное, немного отсыревшее одеяло, пару подушек и покрывало из соседней комнатки; набросила покрывало на кресло, раскидала все остальное по полу, и уселась напротив Мэглина.

— Если я захочу спать, лягу на полу. Печка маленькая, и по полу дует, но у вас такие одеяла шикарные, что это не страшно. Мэглин, что происходит?

Эльф не отвечал, лишь перекатил голову по подушке.

— Мэглин?

— Извини, дружок…

— Воды?

— Я не смогу сейчас пить… чуть-чуть позже… минутку…

— Ты сам говорил белой гюрзе, что за тобой будет уход, и прогоняешь меня?

Мэглин встал, тяжело, шатаясь — полотно, которым он обернулся вместо купального халата и полотенца, разом упало. Эльф сделал пару шагов к двери. Ветка бросилась следом, но ее остановила узкая горячая ладонь.

— Я сейчас.