Надрез

– Прах к праху, пепел к пеплу. Знаешь, что это означает, Габриэль? Начало и конец всегда едины. Всегда. И для нас обоих все началось с этой пленки, с пленки, на которой запечатлена смерть девушки. – Взгляд Валериуса мечет молнии, обожженная половина его лица напоминает кусок сырого мяса. Он указывает протезом на зеркало. – Видишь вон ту красную точку? Которая горит все это время? Это видеокамера. Она установлена за зеркалом, как и тогда. Это одностороннее зеркало, и с той стороны видно все, что происходит в крипте. По этой красной точке ты можешь понять, что ведется запись. Запись ведется все это время, и на видео будет запечатлена каждая бесполезная минута нашего разговора. Каждый твой бесполезный шаг. Чем дольше мы говорим, тем дольше и мучительнее будет для тебя твой фильм. Потому что это видео – мой подарок тебе, Габриэль. Я не хочу убивать тебя, я не окажу тебе такую услугу. Я хочу кое-что подарить тебе. Видео, на котором умирает девушка. Твоя девушка. И твой ребенок. Потом ты будешь пересматривать это видео вновь и вновь. Будешь думать, что же ты сделал не так? Мог ли сказать что-то другое? Стоило ли тебе приближаться? Может, надо было просить прощения, встать передо мной на колени и умолять? Или нужно было сразу наброситься на меня? На этой пленке она будет умирать вновь и вновь.

Вновь…

Вновь…

Вновь…

Эхо отражается от стен и потолка.

Кажется, что само время затаило дыхание.

Габриэль открывает рот, но не может подобрать правильные слова. Остатки надежды исчезают, неотвратимое сгущается перед его внутренним взором, фокусируется на зеркале, в этой проклятой красной точке.

Валериус усмехается.

– О чем еще поболтаем?

– Что ж ты за омерзительный, злобный, больной ублюдок!

– Господи, ты что, моралист? Ничуть я не злобный. Я просто умный. И делаю то, что должен.

– Называй это как хочешь.

– Ты и себя считал злым, когда приставил своему братцу Дэвиду нож к горлу, чтобы сбежать из психиатрической клиники? – шипит Валериус.

Габриэль вздрагивает, будто его ударило током.

– А когда ты толкнул меня в огонь? Когда выстрелил в своего отца? Это тоже было проявлением злобы?

– Откуда ты знаешь о Дэвиде?

– И поступал ли ты зло, когда работал на «Питон»? На Юрия, этого ублюдка. Скажи честно, чего он требовал от тебя? Наверное, не просто устанавливать сигнализацию, а что-то большее. А как насчет того случая, когда ты убил Йонаса? – Глаза Валериуса горят. Грудная клетка поднимается и опускается. Он тяжело дышит.

Габриэль смотрит на красный свет в зеркале. Только сейчас все осколки головоломки складываются в его голове, и он понимает, как тщательно Валериус все спланировал с самого начала.

– Та сигнализация на Кадеттенвеге, это было твоих рук дело?

– Ну конечно. Я знал, что у тебя дежурство. И знал, что ты приедешь. Я похитил твою малышку в тот самый момент, когда ты держал в руках платье. Только, к сожалению, эти два придурка вмешались…

– Пит и Йонас.

– Нужно было вести себя последовательнее. Следовало сразу убить обоих. А может, просто спугнуть. Тогда Лиз не смогла бы тебе позвонить… – У него подрагивают уголки рта. – Ирония судьбы. В смысле, что ты не нашел фотографию. И не смог ничего вспомнить, совсем ничего… Я просто поверить в это не мог, вернее, даже представить такое. Что-то должно было остаться в твоей памяти, думал я. Я-то обо всем помнил. Знаешь, я очень многое о тебе выяснил, только в голову твою не смог заглянуть. Но как я уже сказал, какая разница… Все сложилось само собой.

Габриэлю кажется, что земля уходит у него из-под ног. «Время! – в отчаянии думает он. – Мне нужно выиграть время». Он смотрит на нож между ног Лиз. Видит ее умоляющий взгляд.

– Твой фильм становится все длиннее, – замечает Валериус.

– Откуда ты столько обо мне знаешь? Как ты меня нашел?

Валериус улыбается, и уголок его рта приподнимается вверх.

– Ты пытаешься выиграть время, да? Ты хочешь знать, как я тебя нашел? Ну да ладно, окажу тебе услугу. Десятилетиями в заточении я вынашивал планы мести, и когда около года назад наконец-то сумел освободиться, то не смог тебя найти. Ты как сквозь землю провалился. Поэтому я начал искать Саркова и следить за отцом, и в какой-то момент увидел тебя рядом с Юрием. Представляешь, что я почувствовал? Это как после долгого бега снять ружье с плеча, взять оружие наизготовку и ждать, пока дыхание успокоится. Спустя какое-то время я узнал о клинике «Конрадсхее» и снял копию с твоей истории болезни. Сарков стал твоим опекуном – типичное решение для моего старика. Он всегда должен был все контролировать.

Габриэль сглатывает горькую слюну и смотрит на Лиз, из глаз которой текут слезы. Бледные губы приоткрыты, он слышит ее слабое дыхание.

Валериус победоносно улыбается.

– И вот мы тут, и ты получишь свое видео, свое личное видео.

«Шесть проклятых метров», – стучит в голове Габриэля. Мгновение, одно только мгновение, когда Валериус отвлечется…

– Забудь, – говорит Валериус. – Всего один шаг в моем направлении, и я успею нанести четыре-пять ударов ножом и взрезать ее.