Надрез

Габриэль внимательно слушает, запоминая каждую деталь, впитывая каждое слово. Он надеется, что эти слова станут искрой, которая разожжет пожар в его памяти. Но ничего не происходит.

– Как долго мы стояли там?

– Мы вообще не остановились. Ты сразу же потащил меня дальше. Я видел маму и папу секунды две-три. – Голос Дэвида дрожит. – Странно. Вспоминая об этом, я вижу каждую деталь, как на фотографии, даже помню газету на журнальном столике. Правда, не знаю, что в ней написано. Наверное, я тогда просто еще толком не умел читать, вот и не обратил внимания.

– А когда начался пожар?

– Задолго до этого. Я же говорю, я еще в нашей комнате учуял дым. Внизу уже все горело, из подвала валил густой дым. Я закашлялся. Мне кажется, если бы не ты, я бы просто остался там и задохнулся. Я был так… Я не мог от них отойти. Будто оцепенел. Выглядело это ужасно, как поле после битвы, но мне все это время…

В кармане Габриэля звонит телефон.

– Прости. – Он поспешно достает мобильный, при этом на пол со звоном падает ключ от номера в гостинице.

Габриэль смотрит на экран. «Йенс Флорбранд». Какой-то приятель Лиз. Или коллега. Он сбрасывает вызов, прячет телефон в карман и поднимает ключ.

– Ты помнишь что-то еще? Например, как мы спускались со второго этажа на первый?

Дэвид качает головой. Он бледен. Отвернувшись, Габриэль отводит взгляд.

– А ты не знаешь… в доме был кто-то еще?

– Кто-то еще? – недоуменно переспрашивает Дэвид. – Почему ты спрашиваешь?

Габриэль пожимает плечами.

– Нет. Там никого не было.

– А мы не спускались в подвал? Не помнишь?

– В подвал? Нет. Точно нет… Хотя постой, кое-что я припоминаю…

Габриэль поднимает взгляд на брата.

– Когда мы выходили, ты, проходя мимо двери в подвал, запер ее. Наверное, чтобы меньше дыма поднималось. И мне тогда показалось, что оттуда доносится какой-то стук. И… крики, что ли?

У Габриэля мурашки бегут по коже. Значит, там кто-то все-таки был!

– Я почти забыл об этом. Мы пробыли там всего пару секунд, поэтому я не уверен. К тому же уже полыхал пожар, и я… я был не в себе. Наверное, кричал кто-то с улицы. Пожар заметил, я думаю.

– А сейчас ты как считаешь? Звук доносился из подвала или снаружи?

Дэвид, задумавшись, пожимает плечами и окидывает брата долгим взглядом.

– Я не уверен.

Медленно, будто невероятная ноша лежит на его плечах, Габриэль выпрямляется.

– Спасибо, – смущенно бормочет он.

Дэвид, фыркнув, качает головой.

– Ты действительно ничего не помнишь?

Габриэль пожимает плечами.

– А в психиатрии? Они же наверняка пытались провести с тобой сеансы психотерапии. От тех сеансов не осталось записей или чего-то в этом роде?

– Все те документы пропали. – Габриэль морщится. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто так, – отмахивается Дэвид. – Я думал, они обязаны хранить такие материалы.

Габриэль пристально смотрит на брата. Тот выглядит так, будто сболтнул лишнее. «Может быть, действительно имеет смысл навести справки в “Конрадсхее”», – думает Габриэль, и в тот же момент чувствует, как болезненно сжимается желудок. Он понимает, что готов на все на свете, только бы не возвращаться в «Конрадсхее». К тому же там его наверняка поджидает полиция.

– Нет. Пусть ты мне и не веришь, но я не помню. В последнее время мне часто снятся сны о той ночи. Кошмары. Но я не знаю, что в них правда, а что нет.

– Что именно тебе снится?

Габриэль пожимает плечами.

– Что-то странное. Понятия не имею.

Он идет к стойке, отгораживающей пространство кухни от гостиной, берет ручку и выводит что-то на полях лежащей там газеты. Дэвид, наблюдая за ним, чувствует, как его ярость, как это часто бывает, сменяется горьким разочарованием.

– Если что-то вспомнишь, позвони по этому номеру. – Габриэль указывает на газету. – Это телефон Лиз. Я всегда возьму трубку.

– Хорошо. А что с Лиз? Она нашлась?

«Даже не думай об этом! Он тебе не поверит, Люк. Он тебе вообще не верит. Не верит даже, что ты ничего не помнишь».

– Неважно. – Габриэль открывает холодильник и заглядывает внутрь. – У тебя пива не найдется, чтобы взять с собой? – В холодильнике пусто. – Ты что, в ресторанах питаешься? Или ты вообще не ешь?

– Это не твое дело, – ледяным тоном отвечает Дэвид. Его щеки вновь багровеют.

– Ладно-ладно, уже ухожу.

Дэвид молчит.

И когда за Габриэлем закрывается дверь, Дэвид опускается на диван и смотрит на светлый прямоугольник на стене, где раньше висел набросок Дали. Но его сознание сейчас занимает совсем другая картина.

Ключ Габриэля на полу, с тяжелым брелоком в стиле семидесятых годов. Крупные цифры – «37», и надпись, выполненная в стилизации под древнеримские таблички: «Цезарь. Берлин».

Глава 34

Местоположение неизвестно, 21 сентября