Наедине

Студия детского праздника? Я в изумлении хлопаю глазами, не находя ни одной предположительной связи Володи с подобным местом. Никогда не замечала в нем особой любви к детям, да и родственников с маленькими ребятишками, насколько я помню, у него нет. Во всяком случае, он об этом не упоминал, а я не интересовалась.

Увеличиваю громкость на телевизоре и, прихватив сигареты, иду на балкон, где с удобством устраиваюсь в мягком плетеном кресле. Закрываю глаза, бездумно отправляя щедрую порцию живительного никотина в легкие и вдруг резко подпрыгиваю на одном месте, услышав внизу, где-то под самыми окнами Володиной квартиры, нестройное звучание первых аккордов смутно знакомой мелодии.

My immaculate dream made of breath and skin I've been waiting for you[11]

Приподнимаюсь, едва не выпустив сигарету, и на отчего-то ватных ногах подхожу к балконному ограждению.

Happy birthday to you was created for you[12]

Не веря своим глазам, я тупо таращусь вниз, на трех незнакомцев, чьи лица поражают количеством нанесенного на них грима, превращающего этих парней в веселых клоунов с гитарами наперевес. Я смотрю на них, чувствуя, с какой необратимостью ускоряется пульс, а в горле становится сухо, как в самой жаркой пустыне. Нет, это не глупое совпадение. Сегодня мой день рождения, и Лицедей сумел отыскать меня здесь, чтобы…

Cannot believe you're taking my heart To pieces[13]

Явить себя? Забрать меня? Окончательно свести с ума?..

Не сумев совладать с собой, разворачиваюсь и стремительно бегу прочь с балкона, не забыв как следует запереть изнутри балконную дверь. Вдоль лопаток бегут мурашки ледяного ужаса, вызванного новым витком спровоцированных воспоминаний и нечетких образов, от которых больше нигде нет спасения. Стены Володиной квартиры резко перестали казаться мне недоступными для Лицедея, а момент, когда он вновь решит показать мне свое уродливое клоунское лицо, напротив, осязается все ближе и острее.

Я снова боюсь.

Я никогда не прекращала бояться его.

Трясущимися от волнения руками кое-как оживляю свой телефон, пытаюсь попасть пальцами в сенсорные кнопки, но то и дело промахиваюсь, не сразу видя свои ошибки из-за слез, застилающих глаза.

Мне страшно. Я хочу убежать отсюда.

Эта песня и трио под балконом — всего лишь невинная прелюдия к чему-то намного более ужасному, о чем я в силу убогости своей фантазии даже предположить не могу, но свято верю в способности человека без лица. Если он решил, что пришло его время, значит, так и будет. Я могу попробовать сбежать… Но в этом душном городе мне некуда деться и не к кому обратиться за помощью. Не уверена, что все еще доверяю хотя бы самой себе.

И все же… любой из моих знакомых будет предпочтительнее безликого монстра, сделавшего из меня экспериментальный образец под названием «живи и пытайся придумать причину для жизни».

Наконец, мне удается выбрать в адресной книге нужный номер и даже послать вызов, но по необъяснимому стечению обстоятельств абонент оказывается недоступен…

Миха

Я был готов отправляться куда угодно, невзирая на последствия, глупо подставить себя под удар любой мощности, стать живой мишенью, лишь бы вырвать свою сестру из лап неизвестного чудовища, на чьем счету уже скопилось порядочное количество невинных жизней. Думая о Кате, я не мог избавить себя от всколыхнувшихся в памяти образов девушки со светло-фиолетовыми волосами, лежащей на холодном полу в луже собственной неправдоподобно алой крови. Я вспоминал рассказы Серафимы о том, что в качестве «актрис» для своей сумасшедшей постановки Лицедей мог использовать умерших девушек, превратив их сперва в безвольные марионеточные чучела. Я не хотел верить, что теперь его следующей целью может оказаться моя младшая неразумная сестренка, не способная постоять за себя перед лицом столь великой опасности. Я не хочу представлять ее одной из его жертв.

Я не могу этого допустить.

Я готов идти до конца.

Только не Катя.