Нам нужно поговорить о Кевине

– У нее очень, очень хорошо получалось не трогать свою экзему. И вдруг мы находим ее в туалете с новым другом, и он стоит над ней и подначивает ее…Господи, Франклин, видел бы ты эту девочку! Она напомнила мне о старой страшилке, ходившей в шестидесятые, про то как парень под наркотой содрал всю кожу с рук, потому что думал, что у него там паразиты.

– А тебе не приходит в голову, что если эта сцена была такой ужасной, то может быть, Кевин тоже получил психологическую травму? Что, может быть, его нужно утешить, и успокоить, и поговорить с ним о случившемся, а не ссылать его в персональную канализацию? Господи, детей забирают у родителей за меньшие нарушения…

– То-то была бы удача, – пробормотала я.

– Ева!

– Я пошутила!

– Да что с тобой такое?! – в отчаянии вскричал ты.

– Не было у него никакой травмы, он был собой доволен! По дороге домой глаза у него просто сияли! Я не видела его таким довольным с тех пор, как он выпотрошил торт на свой день рождения.

Ты рухнул на край нашего непрактичного белого дивана и опустил голову на руки. Я не могла к тебе присоединиться, потому что другой край был все еще вымазан дерьмом.

– Я уже тоже почти дошел до ручки, Ева. – Ты потер виски. – Но не из-за Кевина.

– Это угроза?

– Это не угроза…

– О чем ты тогда говоришь?!

– Ева, пожалуйста, успокойся. Я не собираюсь разрушать нашу семью.

Было время, когда ты сказал бы вместо этого: «Я никогда тебя не оставлю». Это твое высокоморальное заявление было более основательным, ведь обещания вечной преданности любимому человеку печально известны своей ненадежностью. Поэтому я задумалась: отчего же твоя незыблемая верность нашей семье вызвала во мне такую печаль.

– Я его одеваю, – сказала я. – Я кормлю его, когда он мне это позволяет, я вожу его повсюду. Я пеку ему печенья в садик. Я в его распоряжении с утра до ночи. Я меняю ему подгузники шесть раз в день, и все, что я слышу, – это претензии по поводу одного-единственного дня, когда он так меня встревожил, даже напугал, что я не могла заставить себя подойти к нему. Я не пыталась его наказать. Но в туалете в детском саду он казался таким… ох… – Я отбросила три-четыре эпитета, сочтя их слишком опасными, и наконец, сдалась. – Сменить ему подгузник на этот раз было слишком интимным делом.

– Послушай сама себя. Потому что я понятия не имею, о каком ребенке ты говоришь. У нас счастливый, здоровый мальчик. И я начинаю думать, что он необыкновенно смышленый. (Я еле удержалась, чтобы не вставить: Этого-то я и боюсь.) – Если он порой бывает себе на уме, то это потому, что он задумчивый и любит размышлять. В остальном все нормально: он играет со мной, он обнимает меня перед сном, я читаю ему сказки. Когда мы с ним вдвоем, он рассказывает мне все…

– Погоди, что именно он тебе рассказывает?

Ты взмахнул руками.

– Что он рисовал, что они ели на полдник…

– И ты считаешь, что он рассказывает тебе все.

– Ты в своем уме? Ему пять лет, Ева, что еще он может мне рассказать?

– Для начала? Что случилось в прошлом году, в той группе детей, которые оставались поиграть вместе после занятий. Одна за другой все матери забрали оттуда своих детей. О, всегда была какая-то отговорка: Джордан то и дело простужается, Тиффани переживает из-за того, что она самая младшая. Пока не остались только наш Кевин и ребенок Лорны, которая пробормотала что-то насчет того, что это уже больше и не группа вовсе, и сделала ручкой. Через несколько недель я без предупреждения заехала к Лорне домой, чтобы завезти ей рождественский подарок. И вся эта группа детей была у нее в гостиной. Она смутилась, и мы не обсуждали с ней данную тему, но раз Кевин все тебе рассказывает, то, может, попросишь его объяснить, что же могло заставить всех этих мам втихомолку уйти и собраться в другом месте – и все для того, чтобы исключить из этого круга нашего «счастливого, здорового сына»?

– Я не стал бы его об этом спрашивать, потому что это некрасивая история, которая бы его обидела. И я не вижу тут никакой тайны: сплетни, групповщина и ссоры маленького городка. Типичное поведение для сидящих дома мамаш, которым нечем убить время.

– Я сама одна из этих сидящих дома мамаш, причем – напомню тебе – делающая это ценой большой жертвы, и чего у меня точно нет, так это времени, которое нужно убить!

– Значит, его бойкотировали! Почему ты не злишься из-за этого на них? Почему предполагаешь, что причиной было что-то, что совершил наш сын, а не какая-нибудь невротичная курица, которой вожжа под хвост попала?

– Потому что слишком хорошо понимаю, что Кевин не рассказывает мне всего. Ах да, еще можешь спросить у него, почему ни одна приглашенная на вечер няня не согласилась прийти к нам еще раз.

– В этом нет нужды. Большинство подростков здесь получают от родителей по сто долларов в неделю на карманные расходы. Всего двенадцать долларов в час для них недостаточно соблазнительная сумма.