Наполеон

Спустя месяц после бегства из Москвы Наполеон еще пытается сохранить оптимизм в своем письме к Марии-Луизе: «Король Неаполя, вице-король, князь Невшательский, маршалы, моя обслуга, все чувствуют себя хорошо». Однако в тот же день он приказывает генералу Эбле соорудить несколько мостов через реку Березину. Понимая серьезность сложившейся ситуации, он пишет Коленкуру: «На этот раз спасутся только самые храбрые. Если мы перейдем Березину, я снова стану хозяином положения, так как двух свежих корпусов, которые я нашел [т. е. Виктора и Удино], и гвардии будет достаточно, чтобы победить русских. Если мы не сможем пройти, артиллерия откроет огонь. […] Нужно убедиться, в хорошем ли состоянии мои и ваши орудия, поскольку предстоит сражение». Вслед за этим он провозгласил: «Слишком долго я был императором. Пора мне вновь стать генералом!» Как раз подойдя к Березине, Наполеон вновь обретает инстинкт блестящего тактика, способного управлять кризисными ситуациями: он совершает диверсию, чтобы заставить на другом берегу Березины русские войска отступить.

Генерал Рапп рассказывал о растерянности, охватившей генералов: «Ней отозвал меня в сторону, мы вышли; он сказал по-немецки: „Наше положение крайне затруднительно; если Наполеон сегодня выпутается из этой передряги, он дьявол, а не человек“. Мы все были взволнованы, и было отчего. Неаполитанский король (Мюрат) подошел к нам: „Я предложил Наполеону, — сказал он, — спасти его. Для этого надо перейти реку в нескольких лье отсюда; у меня есть поляки, на которых я могу положиться, они переправили бы его в Вильно; но он отверг мое предложение, даже говорить об этом не захотел. Лично я не думаю, что нам посчастливится спастись“. Мы втроем были того же мнения; Мюрат продолжил: „Нам всем придется переправляться здесь; о том, чтобы сдаться, и речи быть не может“».

В это самое время понтонеры генерала Эбле работали в ледяной воде, не прерываясь ни на минуту. Когда им удалось закончить небольшой мост, пригодный для пешеходной переправы, все обнаружили, что хитрость Наполеона удалась и русские солдаты на том берегу ушли. Рапп вспоминал: «Я вошел к Наполеону, который беседовал с маршалом Удино: „Сир, неприятель покинул свои позиции“. Наполеон ответил: „Не может быть“. Появились король Неаполитанский, маршал Ней и подтвердили мои слова. Император вышел из палатки, оглядел противоположный берег и воскликнул: „Во мне спрятан адмирал; он настолько хитер, что отдал приказ к ложной атаке“. При этом его глаза блестели от радости и от нетерпения». Возведенные мосты несколько раз рушились, но благодаря популярности, которой пользовался Эбле у своих подчиненных, понтонеры вновь принимались за работу в замерзающей воде.

Через несколько дней Наполеон решил покинуть свою Великую армию, объяснив это тем, что «в подобном положении я смогу внушать уважение Европе только из замка Тюильри». 3 декабря 1812 года даже газетный листок Великой армии вынужден был признать разразившуюся катастрофу: «За короткий период погибло от холода 30 000 лошадей; наша кавалерия вынуждена идти пешком; артиллерия и подводы остались без тягловых сил; пришлось бросить или разрушить большую часть орудий, боеприпасов и провианта». Еще через два дня и Мюрат бежал от Великой армии, чтобы попытаться спасти свое Неаполитанское королевство. К середине декабря Великая армия потеряла 90 % личного состава (в том числе и из-за дезертирства); к этому времени оставшиеся в живых добрались до Польши.

Невыполнение обязательств