Наполеон. Дорога на Варенн

Наполеон видел, как перед его глазами проходит эта поистине невообразимое скопище беглецов и утративших дисциплину солдат, которых можно было воспринимать впредь лишь как бесполезных и неспособных защитить себя людей. Несмотря на спокойствие, которое император силился изобразить на своем лице, он, должно быть, предавался самым горестным размышлениям…

Вообразите, если такое возможно, шестьдесят тысяч нищих с сумой на плечах, опирающихся на длинные палки, покрытых грязными лохмотьями самого нелепого вида, кишащих паразитами и отданных во власть всех ужасов голода! К этим одеяниям, внешним признакам жесточайшей нужды, добавьте лица, осунувшиеся под гнетом стольких несчастий, представьте себе этих бледных, покрытых бивачной грязью людей, почерневших от дыма, с запавшими и потухшими глазами, взлохмаченными волосами, длинными мерзкими бородами — и вы получите отдаленное понятие о зрелище, которое являла собой армия!

Предоставленные самим себе, мы с трудом брели среди снегов, по едва различимым дорогам, через пустынные равнины и бескрайние хвойные леса.

Несчастные люди, уже давно изнуренные болезнями и голодом, падали там под бременем свалившихся на них бед и, испытывая мучения и терзаясь самым неистовым отчаянием, на наших глазах испускали дух. Там с яростью набрасывались на тех, у кого подозревали наличие провизии, и отнимали ее, несмотря на их упорное сопротивление и страшные проклятия.

С одной стороны слышался хруст костей уже раздробленных мертвых тел, которых топтали копыта лошадей и ломали колеса телег; с другой стороны неслись крики и стоны несчастных жертв, которые не имели более сил и, лежа на дороге и упрямо борясь с ужасающей агонией, десять раз умирали в ожидании смерти.

Поодаль собравшиеся вокруг лошадиного трупа кучки людей дрались между собой, оспаривая друг у друга оторванные от него куски; покуда одни отрезали ломти мяса снаружи, другие по пояс залезали в его внутренности, чтобы вырвать оттуда сердце и печень.

Повсюду зловещие, испуганные, обмороженные лица; короче, повсюду подавленность, страдания, голод и смерть…

Чтобы выдержать удары ужасающих бедствий, обрушившихся на наши головы, следовало обладать душой, исполненной энергии и непоколебимого мужества. Необходимо было, чтобы моральный дух возрастал по мере того, как обстоятельства становились все более гибельными. Разжалобиться при виде прискорбных сцен, свидетелем которых ты становился, означало обречь на смерть себя самого, и потому приходилось закрывать свое сердце всякому чувству жалости…