Наполеон. Дорога на Варенн

Тем не менее, по-прежнему надеясь, что лишь случай собрал в этом месте три судна, оказавшиеся у них на виду, он приказал солдатам и всем, кто мог возбудить подозрения, спуститься под палубу; данный приказ тотчас же передали сигналами на остальные суда.

Приняв эти меры, стали ждать развития событий.

В шесть часов вечера два судна оказались друг против друга, на расстоянии голоса, и, хотя начала быстро спускаться ночь, в другом судне узнали французский бриг «Зефир», которым командовал капитан Андрьё.

Впрочем, по поведению этого судна легко было понять, что оно оказалось здесь с вполне мирными намерениями; таким образом, ожидания императора оправдались.

Узнав друг друга, оба брига, как водится, обменялись приветствиями, и прямо на ходу их капитаны перебросились несколькими словами и справились друг у друга о месте назначения.

Капитан Андрьё сообщил, что он идет в Ливорно; с «Непостоянного» ответили, что судно идет в Геную и его экипаж охотно возьмется исполнить там какие-нибудь поручения.

Капитан Андрьё поблагодарил и спросил, как поживает император; услышав это вопрос, Наполеон не мог воспротивиться желанию вмешаться в столь интересный для него разговор, выхватил рупор из рук капитана Шотара и прокричал:

— Превосходно!

Затем, обменявшись этими любезностями, оба брига продолжили свой путь, постепенно исчезая в ночи.

Флотилия императора продолжала идти на всех парусах и под очень сильным ветром, так что на следующий день, 28 февраля, она уже обогнула мыс Корсика.

В тот же день в открытом море был замечен 74-пушечный военный корабль, направлявшийся к Бастии, однако его появление не вызвало никакого беспокойства, ибо с первой минуты стало ясно, что у него нет враждебных намерений.

Перед тем как покинуть остров Эльба, император составил два воззвания, но, когда он пожелал, чтобы их переписали набело, никто, даже он сам, не смог разобрать написанное; тогда он выбросил их в море и тотчас продиктовал два новых: одно, обращенное к армии, другое — к французскому народу; все, кто умел писать, немедленно были превращены в секретарей, барабаны, скамьи, шляпы сделались подставками для письма, и каждый принялся за дело.

В разгар этой работы было замечено побережье Антиба, которое все приветствовали восторженными криками.

VI СТО ДНЕЙ

Первого марта, в три часа дня, флотилия встала на якорь в заливе Жуан; в пять часов Наполеон ступил на берег, и в оливковой роще, где еще и теперь показывают дерево, у подножия которого сидел император, был разбит бивак.

Двадцать пять гренадеров и один офицер гвардии были тотчас же отправлены в Антиб, чтобы попытаться привлечь на свою сторону гарнизон, но, поддавшись собственному воодушевлению, они вошли в город, крича: «Да здравствует император!»

О высадке Наполеона известно не было, так что их приняли за безумцев; комендант приказал поднять подъемный мост, и двадцать пять храбрецов оказались пленниками.

Подобное происшествие явилось настоящим провалом, поэтому несколько офицеров предложили Наполеону идти на Антиб и взять его силой, чтобы предотвратить дурное впечатление, которое могло произвести на общественное мнение противодействие со стороны этой крепости.

Однако Наполеон ответил, что идти нужно на Париж, а не на Антиб, и, подкрепляя слова примером, с восходом луны снялся с бивака.

Посреди ночи маленькое войско достигло Канн, около шести часов утра прошло через Грасс и сделало привал на холме, высящемся над городом.

Стоило Наполеону там расположиться, как его тотчас же окружили местные жители, среди которых уже распространился слух о его чудесной высадке; он встречал их так, как если бы это происходило в Тюильри, выслушивая жалобы, принимая прошения и обещая наказать виновных.

Император полагал обнаружить в Грассе дорогу, которую он приказал проложить в 1813 году, но дорога построена не была, и ему пришлось пойти на то, чтобы оставить в городе свою карету и четыре небольших артиллерийских орудия, привезенных им с острова Эльба.

Дальше его отряд двинулся по горным тропам, еще покрытым снегом, и вечером, проделав двадцать льё, остановился на ночлег в деревне Серанон; 3 марта прибыл в Баррем, 4-го — в Динь, 5-го — в Гап; в этом городе Наполеон остановился на время, необходимое для того, чтобы напечатать прокламации, которые уже со следующего дня тысячами распространяли по дороге.

Между тем императора не оставляло беспокойство.

До сих пор он имел дело лишь с гражданским населением, восторженное отношение которого к нему не вызывало сомнений, но ни один солдат еще не предстал перед ним, ни один организованный отряд еще не присоединился к его маленькому войску, а Наполеон хотел, чтобы его присутствие воздействовало прежде всего на посланные навстречу ему полки.