Наполеон. Дорога на Варенн

Затем, поскольку все уже на своих местах и ожидают лишь приказа двинуться вперед, Наполеон пускает лошадь в галоп и едет вдоль всего строя; везде, где он проезжает, слышатся звуки военного оркестра и раздаются крики солдат, что всегда придает началу предпринимаемых им сражений облик праздника, составляющий полную противоположность с холодной сдержанностью вражеских армий, у которых ни один из командующих ими генералов никогда не возбуждает достаточно доверия или приязни, чтобы вызвать подобное воодушевление.

Держа в руке подзорную трубу и опершись на дерево у небольшой проселочной дороги, перед которой выстроились в ряды его солдаты, Веллингтон взирает на величественное зрелище армии, которая вся целиком клянется победить или умереть.

Наполеон возвращается, спешивается на Россоммских высотах и обозревает оттуда все поле сражения.

За его спиной еще раздаются крики и звуки оркестра, проносящиеся вдоль строя, словно пламя пороховой дорожки; вскоре весь этот шум сменяется торжественной тишиной, всегда витающей над двумя вражескими армиями, готовыми вступить в сражение.

Вскоре эту тишину нарушает ружейная перестрелка, которая вспыхивает у нашего крайнего левого фланга и дым от которой виден над Гумонским лесом: это стрелки принца Жерома Бонапарта получили приказ завязать бой, чтобы привлечь к себе внимание англичан.

И действительно, враг демаскирует артиллерию, и гром пушек перекрывает треск ружейной пальбы; генерал Рей приказывает выдвинуть вперед батарею дивизии Фуа, а Келлерман получает приказ императора пустить в ход двенадцать орудий своей легкой артиллерии, и, пока остальные войска стоят неподвижно, дивизия Фуа трогается с места и идет на помощь Жерому.

В тот момент, когда глаза Наполеона устремлены на это первое передвижение войск, галопом прибывает адъютант, посланный маршалом Неем, которому было поручено руководить атакой центра на ферму Ла-Э-Сент, следуя по Брюссельской дороге, и сообщает, что у маршала все готово и он ждет лишь сигнала к наступлению.

И в самом деле, Наполеон видит перед собой назначенные для этой атаки войска, построенные растянутыми колоннами, и уже собирается отдать приказ, как вдруг, в последний раз охватив взглядом поле битвы, замечает среди тумана нечто вроде облака, которое движется в направлении на Сен-Ламбер.

Он оборачивается к герцогу Далматскому, который в качестве начальника штаба находится при нем, и спрашивает его, что он думает об этом внезапном появлении.

Все подзорные трубы, имеющиеся в штабе, тотчас же направляются в ту сторону: кто-то полагает, что это деревья, а кто-то считает, что это люди; Наполеон первым распознает воинскую колонну, но Груши ли это? Или Блюхер? Никто этого не знает.

Маршал Сульт склонен думать, что это Груши, но Наполеон, словно охваченный дурным предчувствием, еще полон сомнений; он вызывает генерала Домона и приказывает ему двинуться со своей дивизией легкой кавалерии и дивизией генерала Сюберви в сторону Сен-Ламбера, чтобы провести разведку на правом фланге, быстро снестись с прибывающими войсками, осуществить соединение с ними, если это отряд Груши, или воспрепятствовать им, если это авангард Блюхера.

Стоило прозвучать приказу, как он начинает исполняться.

Три тысячи кавалеристов поворачивают направо по четыре в ряд, развертываются гигантской лентой, какое-то время извивающейся в расположении армии, а затем, отделившись от нашего крайнего правого фланга, быстро несутся вперед и примерно в трех тысячах туазов от него перестраиваются, словно на параде.

Стоило им совершить это маневр, своей точностью и своим изяществом ненадолго отвлекший общее внимание от Гумонского леса, где продолжает грохотать артиллерия, как егерский офицер приводит к Наполеону прусского гусара, только что захваченного между Вавром и Плансенуа летучим разведывательным отрядом.

Гусару было поручено доставить письмо генерала Бюлова, который сообщал Веллингтону, что он подходит со стороны Сен-Ламбера, и спрашивал его приказаний.

Помимо этих сведений, снимающих всякие сомнения относительно замеченных войск, пленный сообщает и другие известия, которым приходится верить, какими бы невероятными они ни казались: он рассказывает том, что еще утром три корпуса прусско-саксонской армии стояли лагерем в Вавре, но Груши нисколько их там не беспокоил и что никаких французов вблизи них не было, судя по тому, что конный разъезд его полка, проводивший прошедшей ночью разведку на расстояние до двух льё от Вавра, ни с кем не сталкивался.

Наполеон оборачивается к маршалу Сульту.

— Этим утром, — говорит он, — в нашу пользу было девяносто шансов; прибытие Бюлова лишило нас тридцати шансов, однако у нас еще остаются шестьдесят против сорока, и, если Груши исправит страшную ошибку, которую он совершил вчера, прохлаждаясь в Жанблу, если он быстро пришлет свой отряд, победа окажется более решительной, так как корпус Бюлова будет полностью разбит. Позовите дежурного офицера.

Тотчас же появляется штабной офицер; ему поручают отвезти маршалу Груши письмо Бюлова и поторопить его с выступлением.