Наполеон. Дорога на Варенн

Избиение длится уже три четверти часа.

И вот тогда, с высоты, господствующей над всем полем битвы, Наполеон видит, как на дороге, ведущей из Вавра, появляется огромная растянутая колонна…

Наконец-то Груши, которого он так ждал, подходит; поздно, правда, но еще есть достаточно времени, чтобы довершить победу.

При виде этого подкрепления он рассылает по всем направлениям адъютантов возвестить о том, что Груши появился и вскоре вступит в бой.

И действительно, прибывающие один за другим отряды разворачиваются по линии фронта и выстраиваются в боевой порядок; наши солдаты усиливают пыл, ибо они верят, что им осталось нанести лишь последний удар.

Внезапно впереди этих только что появившихся войск грохочет страшный артиллерийский залп, и ядра, вместо того чтобы лететь в пруссаков, выкашивают целые ряды наших солдат.

Все вокруг Наполеона ошеломленно переглядываются; император хлопает себя по лбу: это не Груши, это Блюхер!

С первого взгляда Наполеон оценивает свое положение: оно ужасно.

Шестидесятитысячные свежие войска, не взятые им в расчет, шаг за шагом обрушиваются на его изнуренную восьмичасовой борьбой армию; у него еще остается преимущество в центре, но нет больше правого крыла; упорствовать в том, чтобы рассечь вражескую армию надвое было бы теперь бессмысленно и даже опасно.

И тогда император задумывает и приказывает исполнить один из самых блестящих маневров, какие он когда-либо замышлял в своих самых рискованных стратегических расчетах: полный переход на косой строй в центре, благодаря чему он сможет противостоять обеим армиям.

К тому же время идет и ночь, наступления которой так ждали англичане, наступает и для него.

Он отдает приказ своему левому флангу оставить у себя в тылу Гумонский лес и горстку англичан, еще держащихся под защитой зубчатых стен замка, и заместить сильно поредевшие 1-й и 2-й корпуса, одновременно высвободив кавалерию Келлермана и Мийо, полностью увязшую в бою на плато Мон-Сен-Жан.

Лобау и Дюэму он приказывает продолжить отступление и построиться в боевой порядок выше Плансенуа, генералу Пеле — надежно закрепиться в этой деревне, чтобы поддержать их маневр; центру надлежит повернуться на месте; в то же время один из адъютантов получает приказ проехать вдоль всего фронта и объявить о прибытии маршала Груши.

Это известие вновь вызывает всеобщий подъем духа: по всей огромной линии фронта войска приходят в движение; Ней, пять раз выбитый из седла, берет в руку шпагу: Наполеон встает во главе своего резерва и самолично продвигается вперед по дороге.

Противник продолжает поддаваться в центре: первая линия прорвана; гвардия преодолевает ее и захватывает батарею, брошенную ездовыми.

Однако затем она натыкается на вторую линию обороны, состоящую из грозных войск: это перестроившиеся остатки полков, за два часа до того опрокинутых французской кавалерией, это бригады английской гвардии, бельгийская дивизия генерала Шассе и дивизия герцога Брауншвейгского.

Однако для атакующих это не имеет значения!

Колонна разворачивается, как на маневрах; но внезапно десять орудий, стоящих в боевом положении, грохочут на расстоянии пистолетного выстрела от нее и сметает весь ее авангард, в то время как другие двадцать орудий берут ее на косой прицел и расстреливают скопившиеся вокруг фермы Бель-Альянс войска, вследствие своего маневра оставшиеся без прикрытия.

Генерал Фриан ранен, генералы Мишель, Жамен и Мале убиты, майоры Анжеле, Кардиналь и Аньес падают мертвыми; генерал Гюйо, в восьмой раз ведя в атаку свою тяжелую кавалерию, получает два огнестрельных ранения; у Нея изрешечены пулями мундир и шляпа; по всей линии ощущается минутная неуверенность.

В этот момент к ферме Ла-Э подходит Блюхер и выбивает из нее два защищавших ее полка; эти полки, продержавшиеся полчаса против десяти тысяч солдат, отступают; между тем Блюхер вызывает к себе шесть тысяч английских кавалеристов, охранявших левый фланг Веллингтона и ставших ненужными после того, как фланг этот заняли пруссаки.

Эти шесть тысяч кавалеристов, явившись вперемешку с теми, кого они преследовали, проделывают чудовищную брешь в самом сердце нашей армии.

Тем временем Камбронн со 2-м батальоном 1-го егерского полка вклинивается между английской кавалерией и беглецами, строится в каре и прикрывает отступление других батальонов гвардии.

Весь удар обрушивается на этот батальон; он окружен, стиснут, атакован со всех сторон…

И вот тогда, принуждаемый сдаться, Камбронн произносит в ответ не ту цветистую фразу, какую ему приписали, а одно-единственное слово, слово, правда, из казарменного непечатного лексикона, весьма энергичное, но при этом ничуть не лишенное возвышенности, и почти тотчас же падает с лошади, раненный в голову осколком снаряда.

В ту же минуту Веллингтон двигает вперед весь свой крайний правый фланг, который никто не сдерживает после того, как наши войска совершили свое передвижение, так что он может теперь им располагать, и, в свой черед возобновляя наступление, его армия устремляется вниз с высоты плато, словно бурный поток.