Наполеон. Дорога на Варенн

Английская кавалерия огибает наши гвардейские каре, не решаясь атаковать их, затем делает разворот направо и возвращается, чтобы прорвать наш центр ниже фермы Ла-Э-Сент.

И тут становится известно, что Бюлов обходит наш крайний правый фланг, что генерал Дюэм опасно ранен и, наконец, что Груши, на которого все рассчитывали, так и не появился.

Ружейная пальба и грохот пушек слышатся в пятистах туазах от наших тылов: Бюлов обошел нас.

Раздается крик «Спасайся кто может!», и начинается повальное бегство.

Беглецы вносят беспорядок в батальоны, которые еще держатся; едва не оказавшись в окружении, Наполеон бросается в каре Камбронна вместе с Неем, Сультом, Бертраном, Друо, Корбино, Флао, Гурго и Лабедуайером, которые остались без солдат.

Английская кавалерия повторяет свои атаки; с гребня высот английская артиллерия выметает огнем всю равнину; наша артиллерия, лишенная своих расчетов, пребывает в немоте; это уже не сражение, а бойня.

В этот момент появляется просвет среди туч; Блюхер и Веллингтон, только что встретившиеся на ферме Бель-Альянс, используют эту помощь со стороны неба для того, чтобы бросить свою кавалерию в погоню за нашими войсками; пружины, приводившие в движение это гигантское тело, сломались, армия рассеяна; лишь несколько гвардейских батальонов продолжают держаться и гибнут.

Наполеон тщетно пытается остановить это смятение: он бросается в гущу отступающих войск, обнаруживает позади Плансенуа гвардейский полк и две батареи, стоящие в резерве, и старается собрать бегущих; к несчастью, темнота мешает видеть его, а шум — слышать.

Тогда он спешивается и со шпагой в руке бросается в середину каре; принц Жером следует за ним, говоря:

— Ты прав, брат, здесь должны погибнуть все, кто носит имя Бонапарт.

Но Наполеона удерживают его генералы и штабные офицеры, его оттесняют гренадеры, готовые умереть, но не желающие, чтобы их император умер вместе с ними; его сажают в седло, офицер берет поводья его лошади и, пустившись в галоп, увлекает его за собой; так он проскакивает среди пруссаков, обошедших его почти на пол-льё.

Ни пули, ни ядра не берут его.

Наконец, он прибывает в Женапп, останавливается там на короткое время и возобновляет свои попытки собрать солдат, но ему снова мешают темнота, неразбериха, общее беспорядочное бегство, давка, а более всего, ожесточенное преследование со стороны пруссаков.

Затем, убедившись, что здесь, как и после Москвы, все кончено и что лишь в Париже ему удастся собрать армию и спасти Францию, он продолжает свой путь, делает остановку в Филиппвилле и 20 июня прибывает в Лан.

Тот, кто пишет эти строки, видел Наполеона лишь дважды в своей жизни, с промежутком в неделю, во время его короткой остановки для смены лошадей; первый раз — когда он ехал в Линьи, второй раз — когда он возвращался из Ватерлоо, первый раз — при солнечном свете, второй — при мерцании фонаря, первый раз — среди приветственных возгласов многолюдной толпы, второй — среди молчания жителей.

Оба раза Наполеон сидел в одной и той же карете, на одном и том же месте, облаченный в одну и ту же одежду; оба раза это был один и тот же взгляд, дремотный и отсутствующий; оба раза это было одно и то же лицо, спокойное и бесстрастное; однако на обратном пути голова его была склонена к груди чуть больше, чем в первый раз.

Было это следствием досады, что он не мог уснуть, или горести, что он потерял мир?

Двадцать первого июня Наполеон возвратился в Париж.

Двадцать второго июня Палата пэров и Палата депутатов объявили свои заседания бесперерывными и провозгласили предателем отечества всякого, кто пожелает приостановить их работу или распустить их.

В тот же день Наполеон отрекся от трона в пользу своего сына.

Восьмого июля в Париж возвратился Людовик ХVIII.

Четырнадцатого июля, отклонив предложение капитана Бодена, нынешнего вице-адмирала, доставить его в Соединенные Штаты, Наполеон поднимается на борт «Беллерофонта», находящегося под командованием капитана Мейтленда, и пишет принцу-регенту Англии:

«Ваше Королевское Высочество!

Будучи мишенью заговоров, раздирающих мою страну, а также враждебности великих европейских держав, я завершил свою политическую карьеру и готов сесть, как Фемистокл, у очага британского народа. Я отдаю себя под покровительство его законов, коего настоятельно прошу у Вашего Королевского Высочества как у наиболее могущественного, стойкого и великодушного из моих недругов.

НАПОЛЕОН».