Направляясь домой (Колонизация)

“Я рада это слышать”, - ответила Кассквит. Она время от времени признавала необходимость публичности, но смотрела на перспективу без энтузиазма. У нее не было никакой личной жизни, когда она была птенцом и молодым взрослым человеком, она ревниво цеплялась за то, что ей удалось накопить с тех пор.

С неодобрительным шипением Джуссоп продолжил: “Другое дело, что эти дикие Большие Уроды считали мавзолей красивым и все такое прочее - они говорили все правильные вещи, - но вы могли бы сказать, что это ничего не значило для них, как это и должно быть”.

“У них другие убеждения”, - сказал Кассквит. “Они не знают ничего лучшего. В некотором смысле, мне жаль их”.

“Что ж, ты говоришь как порядочный человек, человек с правильным отношением”, - сказал Джуссоп. “Тогда пойдем, и я покажу тебе, что здесь есть на что посмотреть”.

“Я благодарю вас”. Касквит изобразил позу уважения, не принимая ее полностью.

Она приняла полную позу, как только оказалась внутри мавзолея. Возможно, это мало что значило для диких Больших Уродцев, но это определенно имело значение для нее. На самом деле это был самый духовный момент в ее жизни. Окруженная прахом прошлых императоров, она также чувствовала себя окруженной их духами. И они, казалось, приняли ее; она, казалось, принадлежала им. У нее могло быть тело тосевитки, но она была неотъемлемой частью Империи.

Медленно, благоговейно она переходила от одной урны к другой, бросая быстрый взгляд на мемориальную доску возле каждой. Так много соверенов, так много имен… Некоторые она знала из истории. О некоторых она никогда не слышала. Без сомнения, никто, кроме ученых или коллекционеров мелочей, не услышал бы о них. Что ж, это тоже было прекрасно. Все они были частью древнего, великолепного здания, которым была Империя. Все их души будут лелеять ее, когда она покинет этот мир.

Американцы никогда не узнают этой уверенности, печально подумала она. Да, мне жаль их.

Наконец, когда ее печень обрела покой, она повернулась к Джуссоп. “Я благодарю вас. Я готова уехать прямо сейчас. Это был самый наполненный благоговением день в моей жизни. Я не вижу, как что-то может превзойти это ”.

“Вы собираетесь на аудиенцию к императору, не так ли?” - спросил проводник. Кассквит сделал утвердительный жест. Джуссоп сказал: “В таком случае, тебе лучше не говорить слишком рано”.

Кассквит подумал об этом, затем снова сделал утвердительный жест. “Правда. Я остаюсь при своем мнении”.

Что значило больше, размышляла она, ложась на коврик для сна в своем гостиничном номере: духи прошлых императоров или реальное физическое присутствие правящего императора? Ей было трудно принять решение, но она знала, что будет одной из немногих счастливчиков, которые смогут принять решение, потому что вскоре она встретится с 37-м императором Риссоном во плоти.

Несколько репортеров действительно ждали снаружи императорского дворца, когда ее и Атвар подъехали к нему. Она подумала, не был ли он построен как крепость, чтобы держать их на расстоянии. Она бы не удивилась. “Каково это - быть вторым тосевитом, удостоенным аудиенции у его Величества?” - спросила одна из них, когда она и ее спонсор вышли из машины.

“Я бы предпочел думать о себе как о первом тосевитском гражданине Империи, удостоенном аудиенции у его Величества”, - ответил Касквит.

“Как вы стали гражданином Империи?” - спросил другой репортер, в то время как съемочные группы подходили все ближе и ближе.

“В то время я был всего лишь птенцом. Вам лучше спросить старшего научного сотрудника Томалсса, кто это организовал”, - сказал Касквит. “А теперь, если вы меня извините, я должен продолжить. Я не могу опоздать на аудиенцию”.

Им было наплевать, опоздает она или нет. Все, чего они хотели, это услышать от нее историю. Из ее опоздания и позора получилась бы такая же хорошая история, как и из ее аудитории. Это могло бы быть лучше, поскольку еще один Большой Урод только что предстал перед Императором. Сэм Йигер, конечно, был диким Большим Уродом, а не гражданином, но будет ли это волновать мужчину или женщину на улице? Один тосевит выглядел точно так же, как другой, насколько могла судить Раса.

Она проигнорировала дальнейшие выкрикиваемые репортерами вопросы и вошла в прихожую, через которую ей было сказано войти. У нее вырвался невольный вздох облегчения, когда закрывшаяся дверь заглушила их вопросы.

“Ты там хорошо поработал”, - сказал мужчина, ожидающий внутри.

Прочитав раскраску на своем теле, Кассквит склонился в позе уважения. “Я благодарю вас, мастер протокола”.

“Добро пожаловать. Вы заслужили похвалу”, - ответил Херреп. “Репортеры съедят вашу жизнь, если вы дадите им половину шанса - даже четверть шанса. Итак ... вы готовы продолжить свою аудиенцию?”

“Я надеюсь на это, высокочтимый сэр”, - сказал Кассквит. “Я сделаю все возможное, чтобы не поставить в неловкое положение ни вас, ни себя, ни лорда флота Атвара, который оказал мне такую большую помощь”.

“Я благодарю тебя”, - сказал Атвар. “Но я верю, что ты бы и без меня справился”.