Направляясь домой (Колонизация)

Это снова заставило Карен беспомощно хихикнуть. Пока Микки не встретил женщину своей Расы в течке, испускающую феромоны, его интерес к противоположному полу был чисто теоретическим. Но, поскольку он был воспитан как человек, он не думал, что так должно быть. А Брюсу и Ричарду понравилась бы горячая холостяцкая берлога. Их интерес к женщинам своего вида был каким угодно, но не теоретическим.

Карен терзали сомнения. Стоило ли это того, уйти, как будто умирая (и, возможно, умирая по правде - ни "Холодный сон", ни "Адмирал Пири" не могли быть названы совершенными даже по человеческим стандартам, не говоря уже о более суровых, которые использовала Раса), и оставить всех людей, которые имели для нее значение (в которые она включала как людей, так и ящериц), на произвол судьбы? Было ли это?

Сомнения длились недолго. Если бы она не хотела, не жаждала узнать как можно больше об этой Расе, начала бы она изучать ее все эти годы назад? Она покачала головой. Она знала, что у нее не получилось бы, не больше, чем у Джонатана.

Нет, она хотела попасть на борт "Адмирала Пири" больше всего на свете. Она хотела бы уехать и вернуться через несколько недель, а не через отрезок времени, который приближался к продолжительности жизни мужчины. Она хотела этого, да, но она также понимала, что не сможет получить то, чего хотела. Невозможность получить это огорчала ее, заставляла желать, чтобы все было по-другому, но не останавливала ее.

Наконец настал день, когда все приготовления были сделаны, когда ничего не оставалось делать. Ричард отвез Карен и Джонатана из их дома в Торрансе в сердце Лос-Анджелеса. Брюс тоже поехал с ними. Ричард, конечно, отвез бы "Бьюик" обратно. Почему бы и нет? Он мог бы им воспользоваться. Даже если бы все прошло идеально и Карен однажды действительно вернулась на Землю и в Южную Калифорнию, "Бьюика" уже давно не было бы в живых.

Ричард и Брюс, возможно, тоже уехали. Карен не хотела думать об этом. Это заставило ее начать раздражаться, и она не хотела делать это перед своими сыновьями. Она сжала их и поцеловала. То же самое сделал Джонатан, который обычно был более сдержанным. Но это был последний день. Ее муж знал это так же хорошо, как и она. Не смертельно, не совсем - во всяком случае, они надеялись, что нет, - но достаточно близко для правительственной работы. Карен рассмеялась. Это была правительственная работа.

Попрощавшись в последний раз, ее сыновья уехали. Если они собирались устроить скандал, то, вероятно, не хотели, чтобы Джонатан и она это видели. Она потянулась к руке мужа. В то же самое время он потянулся к ее руке. Его пальцы казались холодными, не из-за наступления холодного сна, а из-за нервов. Она была уверена, что и ее пальцы тоже. Ее сердце колотилось со скоростью мили в минуту.

Мужчина в белом халате поверх форменных брюк цвета хаки вышел из-за закрытой двери. “Последний шанс передумать, ребята”, - сказал он.

Карен и Джонатан посмотрели друг на друга. Искушение было велико. Но она сказала: “Нет”. Ее муж покачал головой.

“Хорошо”, - сказал армейский врач. “Тогда первое, что вам нужно сделать, это подписать около миллиона формуляров. Как только вы закончите с ними, мы сможем приступить к настоящему делу”.

Он преувеличил. Там не могло быть больше полумиллиона бланков. Карен и Джонатан расписались, расписались и расписались. Через некоторое время подписи уже почти не походили на их подписи, какими они были бы в конце большой пачки дорожных чеков.

“Что теперь?” Спросила Карен после того, как доктор забрал последний листок бумаги с горизонтальной линией на нем.

“Теперь я проделаю в тебе дырки”, - сказал он, и он сделал. Карен вцепилась в руку Джонатана, пока они оба чувствовали, как действуют наркотики.

“Я люблю тебя”, - сонно пробормотал Джонатан. Карен попыталась ответить ему. Она никогда не была до конца уверена, удалось ли ей это.

2

Большой Уродец вошел в офис в штаб-квартире Расы в Каире, который использовал Томалсс. “Я приветствую вас, старший врач”, - сказал психолог. “Было мило с вашей стороны прийти сюда, чтобы поговорить со мной”.

“И я приветствую тебя, старший научный сотрудник”. Доктор Рувен Русси говорил на языке Расы настолько хорошо, насколько это мог сделать тосевит. Волосы на макушке у него отпали, как это часто случалось со стареющими крупными уродцами мужского пола, и то, что у него осталось, было седым.

“Пожалуйста, присаживайтесь”. Томалсс махнул на стул в тосевитском стиле, который он принес в офис.

“Я благодарю вас”. Русси сел. “Я так понимаю, вы заинтересованы в прогрессе американских тосевитов в области холодного сна”.

Томалсс использовал утвердительный жест. “Это верно. Я надеюсь, вы поймете, почему этот вопрос вызывает у нас серьезную озабоченность”.