Направляясь домой (Колонизация)

“Диктофон”, - ответил Джонсон. “Идите вперед и осмотрите его. Вы не найдете спрятанного имбиря”. Ящерица пропустила его через анализатор и рентгеновский аппарат. Только после того, как он был удовлетворен, он вернул его Джонсону. Пилот склонился в позе уважения. “Еще раз, прими мою самую глубокую благодарность”. Он еще раз выразительно кашлянул, как при туберкулезе.

“Не за что”, - самодовольно сказал Ящер. Джонсон подумал, сможет ли что-нибудь, кроме пинка в морду, пробить это бессознательное высокомерие. Начальник шлюза продолжал: “Командир среднего космического корабля Вентрис желает поговорить с вами сейчас”.

“А он?” Спросил Джонсон. “Ну, тогда, конечно, это будет сделано”. И снова Ящерица, отвечающая за воздушный шлюз, приняла это за послушание, а не за иронию.

Вентрис издал предупреждающее шипение, когда Джонсон вплыл в его кабинет. Обрубок хвоста Ящерицы сердито дернулся, в гневе или хорошей бюрократической имитации этого. “Что это я слышал от второго пилота скутера Носреда о вашей попытке продать ему имбирь, пока он осматривал вас за пределами моего корабля?”

“Что это?” Эхом повторил Джонсон. “По-моему, звучит как бессмыслица”.

“Я думаю, что нет”, - сказал Вентрис. “Я думаю, что вы, Большие Уроды, вовлечены в еще больше ваших гнусных планов”.

“Я думаю, что это чепуха”, - повторил Джонсон. “Более того, высокочтимый сэр, я думаю, что вы глупец, раз верите в это. И что еще более важно, я могу доказать то, что говорю. Я хотел бы видеть, как Носред делает то же самое ”.

Когда сейчас обрубок хвоста Вентриса дернулся, он был в неподдельной ярости. “Большие разговоры даются большим уродам легко”, - сказал он.

Джонсон вытащил маленький диктофон из переднего кармана своих шорт. Вентрис уставился на него так, как будто никогда раньше не видел ничего подобного. Скорее всего, нет. Это был американский дизайн, а не тот, который был взят непосредственно с гонки. “Вот. Ваши собственные слуховые диафрагмы подскажут вам то, что вам нужно знать ”. Он нажал кнопку воспроизведения. Диктофон передал несколько приглушенную версию разговора Джонсона и Носреда, который состоялся, когда их радиоприемники в шлемах были выключены. Когда запись закончилась, Джонсон выключил аппарат и положил его обратно в карман. “Ты видишь?”

“Я вижу, что второй пилот скутера Носред скоро пожалеет о том, что его вообще вылупили”, - тяжело произнес Вентрис.

“Хорошо”, - сказал Джонсон. “Но ты также видишь, что должен извиниться передо мной? Ты видишь, что должен извиниться перед всем моим видом?”

“Ты либо шутишь, либо спятил”, - сказал Вентрис с презрительным шипением.

“Должен ли я передать запись ваших замечаний о больших уродах и гнусных планах нашему послу, высокочтимый сэр?” У Джонсона не было такой записи, но Вентрису не нужно было это знать.

Судя по тому, как Вентрис выглядел, он мог бы наступить на большую кучу помета азвака. “Мне жаль ... что вы, Большие Уроды, здесь. Мне жаль ... что я должен иметь с вами какое-либо дело. Я приношу извинения ... за то, что Носред был испорчен мерзкой тосевитской травой. Если ваш посол недоволен этими чувствами, очень жаль. Позволь ему начать войну ”.

Сэм Йигер не стал бы начинать войну из-за самца, который терпеть не мог Больших Уродцев. Джонсон знал это. И Вентрис всего лишь сказал то, что чувствовало большинство ящериц. Джонсон тоже это знал. Он сказал: “Что ж, высокочтимый сэр, я просто думаю, что есть кое-что, что вы должны знать”.

“И это так?” Ледяным тоном спросил Вентрис.

“Мы тоже тебя любим”.

“Хорошо”, - сказал Вентрис. Он уловил иронию без всяких проблем. “Вот основа для понимания”. Джонсон пытался поговорить о дружбе с Хенрепом, комендантом Рогатых акиссов. Это не сработало. Возможно, сработает взаимная ненависть.

Сэм Йигер допустил ошибку в написании слова. Он пробормотал что-то с отвращением, скомкал бумагу и швырнул ее в сторону мусорной корзины. Она не попала в корзину. Он встал, подошел, схватил его и бросил внутрь. Затем он вернулся к столу, взял чистый лист и начал сначала. Прошение об аудиенции у императора должно было быть написано от руки, и оно должно было быть безупречным. Если вы недостаточно заботились о том, чтобы сделать это правильно, вы не заслуживали встречи с государем. Именно так это видели Ящеры, и он был не в том положении, чтобы убеждать их, что они неправы.

Написать такую петицию было для них легко. Они научились этому в школе. Несмотря на то, что их система письма была безупречной по фонетике, это была не та, с которой Йегер вырос, а некоторые формулировки, необходимые для петиции, были настолько старомодными, что их не использовали ни в чем, кроме петиций императору. Итак, Сэм уже допустил ошибки на четырех листах бумаги.