В том смысле, в каком существовало “планирование”, а не хаотическое шатание от одного узкого места к другому, первая пятилетка, с 1928 по 1932 год, включала реорганизацию и систематизацию процесса с повторными дальнейшими перестройками. Пересечение функций ВСНХ и Госплана в конечном счете разрешилось тем, что последний все больше и больше брал на себя многие функции первого. Были также преобразованы кредитные и банковские услуги.
До этого момента тресты могли предоставлять кредиты друг другу, но это привело к тому, что инвестиции осуществлялись незапланированно, что мешало общему пятилетнему плану. Так, в 1930 году кредитование между предприятиями было запрещено и заменено прямым кредитованием через государственный банк и разработкой «единого финансового плана», охватывающего все инвестиционные решения. То, что стало известно на международном уровне как «командная экономика», таким образом, возникало в течение десятилетия.
Государственные предприятия размещались под руководством соответствующего наркома (то, что в большинстве стран сегодня называлось бы министерством или ведомством) с директором каждой фирмы, следующего прямым приказам данного комиссариата. Каждый из них разрабатывал планы для своих предприятий в соответствии с общими целями, поставленными Госпланом — и, в свою очередь, оценивал диапазон последствий различных планов, а также работал над их согласованием с помощью системы т.н. материальных балансов: по сути, балансовой ведомости не денежной прибыли или убытков, а баланса материального производства всех товаров по всем секторам — и предполагаемых материальных потребностей всех секторов. По мере того, как производство и распределение шли либо навстречу, либо, напротив, расходились (или когда затраты превышали первоначальные прогнозы), в материальные балансы постоянно вносились тысячи изменений, подобно тому, как это могло бы сделать планирование в рамках любой отдельно взятой капиталистической фирмы на Западе. И действительно, как мы увидим позже, советский опыт здесь породил методы материально-технического обеспечения, учета и планирования, которые впоследствии были приняты капиталистическими корпорациями и остаются в основе их внутреннего планирования по сей день.
Таким образом, пятилетний план был не оперативным, а стратегическим; оперативные планы, напротив, разрабатывались для охвата периодов продолжительностью в один год или менее. И, как это обычно происходит между отделами любой западной капиталистической фирмы, цены использовались очень ограниченно...
Всё это требовало планов производства и распределения для каждого предприятия, а следовательно, и очень детальной информации от каждого предприятия, причём уровень детализации всё повышался. К моменту начала Второй мировой войны существовал 21 промышленный народный комиссариат. И мы вполне можем сказать, что СССР начал функционировать как единый завод, город-корпорация, протянувшаяся на одну шестую часть света.
К началу 1930-х годов политические споры исчезли. Поскольку репрессии всё чаще становились нормой партийной жизни, сотни бюрократов, участвовавших в разработке планов, а также руководители каждой фабрики, шахты или железнодорожной дороги опасались за свою работу, за свою семью и за свою жизнь. В 1933 году, в ходе очередной партийной чистки, из партии было исключено 400 000 её членов.
Бельгийско-русский писатель и либертарианский социалист Виктор Серж, чьи книги были запрещены в СССР, рассказывает в своих мемуарах о том, как в тот же год он в одно холодное утро вышел за лекарством для своей больной жены и заметил, что за ним следили. Это было вполне нормально, но на этот раз его спутники подошли ближе, чем обычно: «Уголовное расследование. Гражданин, пожалуйста, пройдёмте с нами для расследования». В мгновение ока он оказался в лишённой окон, ярко освещённой тюремной камере на Лубянке, и бывший водитель из ГПУ, арестованный за то, что слушал, как друзья читают вслух контрреволюционную листовку и не осудил это немедленно, говорит ему, чего именно здесь заключенные ждут, когда их увезут на казнь*.
Сокамерник объясняет, что он был арестован за то, что, как утверждается, он вычитал комиссию за продажу пишущей машинки из одной конторы в другую*. Пара агрономов объясняют, что ведущие фигуры в наркомате сельского хозяйства были арестованы ГПУ (в общей сложности 38 человек). Их преступление было в том, что они предложили дать крестьянским хозяйствам большую автономию*. Ведущий научный журнал обвинил их в том, что они вражеские агенты и вредители, также в «заражении лошадей менингитом».