Народная война

Я спешился, ординарец увел Волчка, и смех прекратился. Мажукин представил меня товарищам. Первым протянул мне руку смуглолицый человек. Во время шутливого торга Суслина с Мажукиным он посматривал на окружающих веселыми черными глазами и смеялся так, что содрогалось все его тело. Казалось, все одеяние его смеется вместе с ним: смеется ловко сидящая военная гимнастерка, кожаное снаряжение, на котором с одной стороны висела планшетка, а с другой — маузер, пилотка, лихо сдвинутая набекрень, папироска, торчащая в двух пальцах правой руки. И вдруг лицо его стало серьезным. Он протянул мне руку и отрекомендовался:

— Алексей Бондаренко.

Я спервоначалу даже опешил от неожиданности. Передо мной был человек, о котором я так много слышал от друзей, от Алексея Дарнева, переписывался с ним. Бывший комсомольский работник, веселый, энергичный, умный, он и теперь недалеко ушел от комсомольского возраста и, несмотря на молодость, слыл человеком хорошо знающим людей, отзывчивым, близко к сердцу принимающим их нужды. О военной доблести Бондаренко уже ходили в народе легенды. Рассказывали, например, что Бондаренко со своим отрядом проник в Трубчевск под видом крестьянского хлебного обоза. К великому ужасу немцев и полицаев, обоз этот вдруг заговорил винтовочным и пулеметным огнем, а к «подводчикам» присоединились граждане города и военнопленные.

— Очень, очень рад познакомиться, — проговорил я и крепко пожал его руку.

Перерыв окончился. Я сел рядом с Мажукиным. Взял слово высокий товарищ с шапкой густых, выгоревших на солнце каштановых волос.

— Кто это? — полюбопытствовал я.

— Алешинский.

— Тот, что с неба свалился?

— Он самый. Представитель Орловского областного комитета партии.

Самолет, на котором прибыл Алешинский, по какой- то причине посадки совершить не смог, и Алешинский выбросился с парашютом.

Засунув большой палец правой руки за широкий военный ремень, а левой то и дело поправляя путавшиеся на ветру волосы, представитель обкома заговорил. Областной комитет партии очень хорошо информирован о состоянии партизанского движения в области и о поддержке, которую оказывают партизанам широкие массы населения. Партийные организации и руководители этих организаций, оставшиеся в тылу врага, ведут себя как подлинные большевики. Обком надеется, что и впредь коммунисты будут находиться в передовых рядах борцов за свободу и независимость нашей Родины. Некоторые руководители допускали ошибки вначале. Но теперь это уже пройденный этап. Сейчас обком ставил перед коммунистами задачу расширять движение. Трудно сказать, как долго придется действовать в тылу врага. Враг еще силен, и мы должны готовить людей к длительной борьбе.

Рядом с докладчиком сидел старший лейтенант в фуражке пограничника. Внимательно слушая Алешинского, он что-то записывал в блокнот.

— Кто это? — спросил я Мажукина.

— Василий Бойко, комиссар отряда Филиппа Стрельца.

— Да ну? Комиссар легендарного Стрельца? А Стрелец тоже здесь?

— Стрелец недавно погиб в бою.

Я не успел спросить Мажукина, как это случилось. Алешинский кончил свой доклад, и слово попросил Василий Бойко. С огромным интересом и вниманием слушал я Бойко. В Василии Бойко я видел как бы самого Стрельца. Партизаны так и говорили, что Филипп Стрелец — это Василий Бойко, а Василий Бойко — это Филипп Стрелец.

В новой суконной гимнастерке, из-под воротника которой видна ослепительно белая полоска воротничка, в черных с красным кантом новых брюках и хромовых, до блеска начищенных сапогах, туго затянутый ремнем, к правой стороне которого прикреплена кобура с пистолетом ТТ, он производил впечатление строго организованного человека. Лицу его была свойственна та бледность, которая отличает волевых людей в решительные минуты.

В своей краткой речи Бойко рассказал об основных этапах, которые прошел отряд, носящий теперь имя своего славного командира, посмертно получившего звание Героя Советского Союза.

— Мы второй раз внезапно налетели на станцию Полужье, — говорил Бойко, заканчивая выступление, — силы были неравные, но преимущество было на нашей стороне. Восемьдесят партизан выступали против четырехсот гитлеровцев. Схватка была жестокой и упорной, закончившаяся нашей победой. Мы разгромили гарнизон, застав его врасплох, уничтожили три эшелона и разрушили путевое хозяйство… А командир наш погиб… Филипп был тяжело ранен во время штурма. Товарищи пытались вынести его из боя. Но он запретил им это делать и продолжал руководить сражением, пока вторая вражеская пуля не оборвала его жизнь…

Бойко замолчал. Потом глотнул из фляги воды и уже спокойно продолжал. Теперь говорил он тихо, без пафоса, как будто рассказывал о самых простых вещах. Мы узнали, что отряд Стрельца провел уже более ста операций, налетов и засад. Он уничтожил четырнадцать вражеских эшелонов, бронепоезд, тринадцать танков, сто четыре машины, три тягача, истребил около трех тысяч солдат и офицеров, взорвал пятнадцать мостов.