Народная война

Я слушал Бойко и отчетливо представлял себе его командира, Филиппа Стрельца, молодого человека, не вышедшего еще из комсомольского возраста. Я видел его ведущим бойцов на штурм вражеских гарнизонов, немногословного, спокойного и вместе с тем порывистого, каким рисовал его когда-то Баздеров. Таким был и Бойко. Старший по возрасту и званию, опытный политический работник Красной Армии, Бойко был и хорошим командиром.

Совещание познакомило меня с рядом деятелей партизанской борьбы и расширило мои представления о размерах движения.

На совещании присутствовали главным образом политические работники отрядов, они же в большинстве своем и секретари райкомов, председатели райисполкомов. На военном совещании говорили о севе, о сенокосе, о помощи вдовам и сиротам, о той огромной помощи, которую оказывает нам народ всем, чем только располагает сам, но мне это не казалось странным. Самый характер совещания свидетельствовал о том, что партизаны — с народом, что партизаны и народ — единое целое и без народа нет партизанского движения в тех формах и масштабах, какое оно приобрело у нас.

Совещание закончилось в семь часов вечера заключительным словом Бондаренко. Слушая Бондаренко, я проверял свое первое впечатление. Как бы там ни было, но одного сознания, что такой-то человек является твоим начальником, особенно в условиях партизанского движения, еще не достаточно, чтобы питать к нему безусловное уважение.

Бондаренко здесь, на совещании, не блистал красноречием. Говорил он немного запальчиво, это было его особенностью, но вместе с тем убежденно и очень просто о самых сложных вещах. Мне это нравилось, как нравились его письма, как понравилась его веселость, когда мы познакомились с ним в начале совещания. Как опытный партийный работник Бондаренко в самых, казалось, мелких вопросах находил большое и жизненно необходимое для нашей борьбы. Опыт партийной работы очень хорошо сочетался у него с знаниями военного дела, приобретенными, видимо, уже за время пребывания в тылу врага.

Я записывал выступления товарищей, коротко записал и речь Бондаренко. Эта запись помогает мне восстановить в памяти некоторые детали. И я хорошо помню, что именно после совещания в Гавани в Брянских лесах повсеместно началось производство скипидара, кожи, началась пошивка обуви, одежды.

— Здесь некоторые пытались осмеять Суслина и его скипидар, — говорил Бондаренко, — а мне кажется, что эти товарищи смеются над своей же неуклюжестью и неповоротливостью, если не сказать большего. Суслин пожаловал сюда на машине. Гитлеровцы, наверное бы с ума сошли, если бы знали, что он заставил их технику работать на партизанском горючем. Мы имеем три десятка машин — легковые, грузовые и броневики. Это наша военная техника, привести ее в движение — значит, выравняться с противником, а в условиях леса даже, может быть, превзойти его. Давайте соберем всех специалистов по скипидарному делу и посоветуемся с ними. Уверен в успехе.

Совещание приняло решение, которое обязывало всех руководителей отрядов — наладить производство скипидара. Вскоре открылась новая отрасль партизанской промышленности, заработали скипидарные заводы у погарцев, у трубчан и в других районах. Появилось свое горючее, а немного спустя при главном штабе объединенных отрядов была сформирована моторизованная часть, которая для пущей важности носила громкое название «Бронетанковый батальон».

ЛИХА БЕДА НАЧАЛО…

После совещания состоялся ужин. Когда он закончился и часть товарищей, прощаясь, уходила, Бондаренко сказал мне: «Задержитесь». Проводив отъезжающих, он подошел ко мне и взял под руку.

— Вот теперь давайте основательно поговорим и получше познакомимся.

Не торопясь, мы с Бондаренко направились вдоль улицы по направлению к реке. Вскоре нас нагнал Алешинский.

Мы подошли к заливу Десны.

Вечерело. Солнце золотило верхушки деревьев. Вода в заливе стояла неподвижно, точно огромное темное зеркало, в котором отражался опрокинутый лес. Изредка всплескивала рыба. По поверхности воды расходились тогда широкие круги, и опрокинутый лес колебался. Мы прилегли на берегу, закурили, и Алешинский заговорил о задуманном нами разрушении дороги Брянск — Гомель.

— Чего вам нехватает?

— Людей и подрывных средств.

— Взрывчатка будет. А людей… Где их взять?

— Стянуть отряды с других участков, — предложил я.

Бондаренко возразил. С других участков брать отряды

нельзя потому, что заданий много, а людей мало.

— Как бы там ни было, а Военный совет фронта и обком партии поставили перед брянскими партизанами задачу — разрушить и вывести из строя железную дорогу Брянск — Гомель. Эту задачу необходимо выполнить. Подумайте над ее решением, товарищ Андреев. У командования имеется свой план, но ум хорошо, а два лучше, — заключил Бондаренко. — Завтра в десять утра всё решим окончательно.