Читаем Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров полностью

Здесь следует обсудить более эксплицитную непосредственную роль средств массовой информации, которые, как мы видели, с самого начала работали на укрепление и формирование ожиданий толпы, поставляя слухи и общие определения, с помощью которых были реструктурированы неоднозначные ситуации. Хотя известные комментаторы происшествий с модами и рокерами часто обвиняли в случившемся паблисити (а пресса отвечала негодующими колонками о своем «долге» публиковать «факты»), термин «огласка» использовался в несколько ограниченном смысле. Он касался либо огласки в СМИ непосредственно перед событиями (во время фазы предупреждения), в ходе которой афишировались беспорядки и указывались курорты, где они произойдут, либо предполагаемого удовольствия, которое получали молодые люди, находясь в центре внимания во время событий.

Первый из этих факторов действовал в широком смысле паблисити, показывая события в привлекательном виде, хотя вряд ли это непосредственно влияло на выбор: на вопрос, как возникла идея поехать в Маргит, 82,3 % выборки Баркера – Литтла назвали в качестве источника друзей, всего 2,9 % упомянули газеты и 2,9 % – телевидение. Лишь горстка людей из тех, с кем я разговаривал на всех этапах событий, признали, что газеты или телевидение изначально навели их на мысль о том или ином конкретном курорте. СМИ скорее подкрепляли слухи, а не инициировали их. Были, впрочем, некоторые исключения, когда на выходных сенсационный репортаж или телеинтервью могли привлечь новые толпы. В одном скандально известном интервью на Би-би-си двое рокеров заявили, что скоро к ним прибудет подкрепление, после чего случился внезапный наплыв как модов, так и рокеров, большая часть которых, вероятно, были привлечены оживлением, обещанным в интервью.

Имелись и признаки прямого стремления к паблисити в том смысле, что внимание журналистов, репортеров и фотографов было стимулом к действию. Приведу рассказ одного из парней из выборки Баркера – Литтла: «У вокзала фотограф попросил: "Помашите нам". Мы с ребятами побегали и помахали купленными флагами. Моя фотография была в газете. Мы остались довольны, еще бы нам не быть довольными».

Если ты находишься в группе из двадцати человек, на тебя смотрят сотни взрослых, на тебя направлены две или три камеры, соблазн что-то сделать – пусть даже выкрикнуть нецензурное слово, сделать грубый жест или бросить камень – очень велик, и он только усиливается, если знать, что твои действия будут зафиксированы и их увидят другие. В такой ситуации проявляется тенденция преувеличивать степень своей вовлеченности и искать в этом некоторое признание. Так, в каждые выходные можно было наблюдать как молодые люди скупали все выпуски свежих вечерних газет и просматривали их в поисках новостей о беспорядках. Эксплуататорский элемент в этой обратной связи отражается в слухах (которые, по крайней мере в одном случае, я уверен, были обоснованными), что фотокорреспонденты просили соответствующим образом одетых молодых парней позировать, разбивая окна или телефонные будки.

Кумулятивное воздействие СМИ, впрочем, было и тоньше, и сильнее, чем простое анонсирование событий или удовлетворение потребности участников во внимании. Благодаря сложному процессу, который еще не до конца понят исследователями СМИ, при определенных обстоятельствах достаточно сообщить об одном событии, чтобы запустить ряд аналогичных событий. Этот эффект куда легче понять, и он лучше задокументирован для распространения модных тенденций, увлечений, поветрий и других форм коллективного поведения, таких как массовые заблуждения или истерия, чем для случаев девиантности. Основная причина, по которой этот процесс неверно понимается при девиантности – особенно при ее коллективных и новых формах, – заключается в том, что слишком много внимания уделяется предполагаемым прямым воздействиям (имитация, внимание, удовлетворение, идентификация) на девиантов, но не воздействию на систему контроля и культуру и, следовательно (с помощью таких процессов, как амплификация), на девиантность.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

21 урок для XXI века
21 урок для XXI века

«В мире, перегруженном информацией, ясность – это сила. Почти каждый может внести вклад в дискуссию о будущем человечества, но мало кто четко представляет себе, каким оно должно быть. Порой мы даже не замечаем, что эта полемика ведется, и не понимаем, в чем сущность ее ключевых вопросов. Большинству из нас не до того – ведь у нас есть более насущные дела: мы должны ходить на работу, воспитывать детей, заботиться о пожилых родителях. К сожалению, история никому не делает скидок. Даже если будущее человечества будет решено без вашего участия, потому что вы были заняты тем, чтобы прокормить и одеть своих детей, то последствий вам (и вашим детям) все равно не избежать. Да, это несправедливо. А кто сказал, что история справедлива?…»Издательство «Синдбад» внесло существенные изменения в содержание перевода, в основном, в тех местах, где упомянуты Россия, Украина и Путин. Хотя это было сделано с разрешения автора, сравнение версий представляется интересным как для прояснения позиции автора, так и для ознакомления с политикой некоторых современных российских издательств.Данная версии файла дополнена комментариями с исходным текстом найденных отличий (возможно, не всех). Также, в двух местах были добавлены варианты перевода от «The Insider». Для удобства поиска, а также большего соответствия теме книги, добавленные комментарии отмечены словом «post-truth».Комментарий автора:«Моя главная задача — сделать так, чтобы содержащиеся в этой книге идеи об угрозе диктатуры, экстремизма и нетерпимости достигли широкой и разнообразной аудитории. Это касается в том числе аудитории, которая живет в недемократических режимах. Некоторые примеры в книге могут оттолкнуть этих читателей или вызвать цензуру. В связи с этим я иногда разрешаю менять некоторые острые примеры, но никогда не меняю ключевые тезисы в книге»

Юваль Ной Харари

Обществознание, социология / Самосовершенствование / Зарубежная публицистика / Документальное
21 урок для XXI века
21 урок для XXI века

В своей книге «Sapiens» израильский профессор истории Юваль Ной Харари исследовал наше прошлое, в «Homo Deus» — будущее. Пришло время сосредоточиться на настоящем!«21 урок для XXI века» — это двадцать одна глава о проблемах сегодняшнего дня, касающихся всех и каждого. Технологии возникают быстрее, чем мы успеваем в них разобраться. Хакерство становится оружием, а мир разделён сильнее, чем когда-либо. Как вести себя среди огромного количества ежедневных дезориентирующих изменений?Профессор Харари, опираясь на идеи своих предыдущих книг, старается распутать для нас клубок из политических, технологических, социальных и экзистенциальных проблем. Он предлагает мудрые и оригинальные способы подготовиться к будущему, столь отличному от мира, в котором мы сейчас живём. Как сохранить свободу выбора в эпоху Большого Брата? Как бороться с угрозой терроризма? Чему стоит обучать наших детей? Как справиться с эпидемией фальшивых новостей?Ответы на эти и многие другие важные вопросы — в книге Юваля Ноя Харари «21 урок для XXI века».В переводе издательства «Синдбад» книга подверглась серьёзным цензурным правкам. В данной редакции проведена тщательная сверка с оригинальным текстом, все отцензурированные фрагменты восстановлены.

Юваль Ной Харари

Обществознание, социология