Читаем Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров полностью

3) охранять места, ранее обозначенные как «проблемные», с целью не допустить туда людей, похожих на модов и рокеров;

4) немедленно задерживать фактических нарушителей спокойствия;

5) преследовать потенциальных нарушителей спокойствия, например, останавливая людей на мототранспорте для проверки документов или конфискуя ремни с металлическими клепками как опасное оружие;

6) отделять модов от рокеров, предпочтительно разбивая их на маленькие группы;

7) оттеснять, собирая вместе, определенные группы и предлагать им бесплатно подвезти до дороги, ведущей из города или до вокзала.

Учитывая, что эмоциональная атмосфера в то время была крайне напряженной, а полиция враждебно относилась к модам и рокерам, эти тактические приемы или их варианты вызвали реакции, которые можно классифицировать как инновационные. Под давлением своих собственных определений полиция приняла практики, приостанавливающие действие таких принципов, как нейтральное исполнение правосудия и уважение личной свободы. Подобное злоупотребление властью также включало ненужное вовлечение общественности в тактику управления толпой. Отдыхающие, как взрослые, так и молодые люди, испытали на себе чрезмерное применение этой тактики – их останавливали, если они шли слишком быстро, подгоняли, если они шли слишком медленно, отправляли на пляж, когда они хотели пойти куда-то еще, причем возражения не только игнорировались, но и грозили арестом.

Наибольшим преследованиям подвергались подростки, которых можно было идентифицировать посредством процесса символизации. Стиль одежды, прически и наличие мотороллера были достаточным основанием чтобы стать легальной мишенью для социального контроля; в ситуации толпы такие символы имели тенденцию размываться. Практика очистки от людей определенных, уже известных как проблемные мест была несомненно инновационной. Группе, собравшейся в таком месте, пусть даже это была автобусная остановка и люди укрывались от дождя, угрожал арест, если они отказывались уйти. Если где-то временно запрещена парковка, предполагается, что водители найдут другое место для своих машин; полиция Брайтона же, по-видимому, решила, что единственной альтернативой для модов и рокеров будет «уехать из города». В некоторых случаях, исключительно на основе символизации, молодых людей фактически выгоняли – их либо «бесплатно подбрасывали» до выезда из города, либо не выпускали из здания вокзала.

Преследование обычно принимало более изощренные формы, чем выдворение из города. Особенно распространена была практика останавливать мотороллеры для проверки водительских прав или пригодности транспортного средства к эксплуатации. Подобную практику можно рассматривать либо как приписывание вторичных статусных черт (любой, кто водит транспорт в такой одежде, наверняка водит его незаконно) и, следовательно, как повод для предъявления обвинения, либо просто как способ давления на мотолюбителей, причинение неудобств, чтобы они уехали.

В Брайтоне на Пасху 1966 года несколько нарядов полицейских в форме непрерывно патрулировали улицы, задерживая группы подростков, выстраивая их и обыскивая на предмет наркотиков и оружия. Действуя по принципу «расширения сетей», они будили спящих в машинах, под лодками и шезлонгами на пляжах, обыскивали и прогоняли. Некоторых доставляли в полицейский участок, где заставляли раздеваться. Тогдашняя паника вокруг наркотиков служила удобным оправданием; так, Daily Sketch (12 апреля 1966 года) процитировала «пресс-секретаря полиции», сказавшего: «Невозможно тщательно обыскать их, не доставив в полицейский участок и не заставив раздеться». Однако было выдвинуто всего одно обвинение, связанное с наркотиками.

Между половиной шестого и шестью утра в Духов день 1966-го можно было наблюдать, как полицейские Брайтона использовали особенно инновационный прием – ставили знак «остановка запрещена» перед легально припаркованными машинами, будили спавших в них людей и, указывая на знак, велели им уезжать. Один известный житель Брайтона, с которым мы вместе наблюдали за этим процессом, в шутку назвал его «стуком в машины». Когда я спросил, что делала полиция, если молодые люди в машинах отказывались подчиниться, он ответил: «Ну, мы всегда можем их арестовать за воспрепятствование работе полиции».

Особая техника, придуманная полицией Саутенда, получила широкую огласку – о ней даже рассказал главный судья Федерального апелляционного суда США, обращаясь к Комитету по борьбе с преступностью в Чикаго о необходимости наделения полиции более широкими полномочиями по обыску и изъятию:

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

Масса и власть
Масса и власть

«Масса и власть» (1960) — крупнейшее сочинение Э. Канетти, над которым он работал в течение тридцати лет. В определенном смысле оно продолжает труды французского врача и социолога Густава Лебона «Психология масс» и испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс», исследующие социальные, психологические, политические и философские аспекты поведения и роли масс в функционировании общества. Однако, в отличие от этих авторов, Э. Канетти рассматривал проблему массы в ее диалектической взаимосвязи и обусловленности с проблемой власти. В этом смысле сочинение Канетти имеет гораздо больше точек соприкосновения с исследованием Зигмунда Фрейда «Психология масс и анализ Я», в котором ученый обращает внимание на роль вождя в формировании массы и поступательный процесс отождествления большой группой людей своего Я с образом лидера. Однако в отличие от З. Фрейда, главным образом исследующего действие психического механизма в отдельной личности, обусловливающее ее «растворение» в массе, Канетти прежде всего интересует проблема функционирования власти и поведения масс как своеобразных, извечно повторяющихся примитивных форм защиты от смерти, в равной мере постоянно довлеющей как над власть имущими, так и людьми, объединенными в массе.http://fb2.traumlibrary.net

Элиас Канетти

Обществознание, социология / Политика / Образование и наука / История
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется

Специалист по проблемам мирового здравоохранения, основатель шведского отделения «Врачей без границ», создатель проекта Gapminder, Ханс Рослинг неоднократно входил в список 100 самых влиятельных людей мира. Его книга «Фактологичность» — это попытка дать читателям с самым разным уровнем подготовки эффективный инструмент мышления в борьбе с новостной паникой. С помощью проверенной статистики и наглядных визуализаций Рослинг описывает ловушки, в которые попадает наш разум, и рассказывает, как в действительности сегодня обстоят дела с бедностью и болезнями, рождаемостью и смертностью, сохранением редких видов животных и глобальными климатическими изменениями.

Анна Рослинг Рённлунд , Ула Рослинг , Ханс Рослинг

Обществознание, социология