Нарративная практика. Продолжаем разговор

В этом письме отражена разовая консультация. Я включил его сюда не потому, что это пример эффективной длительной работы, но потому, что оно иллюстрирует возможности подобной практики. Это письмо иллюстрирует процесс пересочинения, в котором более насыщенно могут быть описаны истории и территории жизни, далее становящиеся основой для создания планов восстановления, возмещения нанесенного другим ущерба, исправления того, что может быть исправлено, и профилактики будущего насилия.

Привлечение мужского сообщества к проблемам насилия

В этой главе был описан такой подход к работе, в котором насилие не рассматривается как личностное нарушение, а связывается с дискурсами мужской культуры. Этот взгляд подчеркивает важность привлечения мужской части общества к проблемам насилия. Важно, чтобы ответственность лежала на плечах всех мужчин, а не на плечах одного конкретного мужчины.

Опираясь на эту точку зрения, я обычно приглашаю к участию в работе тех мужчин, которым уже удалось оставить насилие позади, – своего рода выпускников программы. Они выразили желание быть волонтерами в работе с теми, кто идет по их стопам и стремится избавить свою жизнь от насилия, борясь с его проявлениями в мужской культуре. Эти люди обладают инсайдерским знанием о насилии как норме поведения, и это позволяет им видеть манипуляции, с помощью которых мужчины уходят от чувства вины, а также понимать явные и скрытые технологии насаждения принципов доминирования в культуре и гендерной идентичности. У этих мужчин двойная роль: они, с одной стороны, вносят большой вклад в разоблачение лежащих в основе насильственных действий дискурсов мужской культуры, а с другой стороны, они участвуют в беседе как внешние свидетели, помогая пересочинению историй.

Отклики внешних свидетелей жизненно важны для изменения позиции мужчин, совершавших насилие. Среди прочего, такое репозиционирование дает мужчинам возможность понять, каким образом они были вовлечены в политику доминирования, и найти способ бросить этому вызов. Именно в этом контексте доминирующие дискурсы мужской культуры деконструируются, и мужчины получают возможность отойти от насилия как нормы жизни. По мере того как они начинают выходить на иные территории идентичности, они занимают критическую рефлексивную позицию по отношению к собственному поведению, что, в свою очередь, дает им возможность исправить содеянное.

Глава 8. Экстернализация и ответственность

Я думаю, что экстернализующие беседы должны помогать выработать ощущение ответственности и повышать его, а не уменьшать. И это происходит не во время самой беседы, а после нее. В одном из выступлений я ссылался на беседу с молодым человеком, у которого из-за его агрессивного поведения было множество сложностей. У него были проблемы в школе, он проявлял жестокость и насилие к своим младшим братьям и сестрам, он нападал на собственную мать, он пытался нападать и на отца. Все вокруг были в отчаянии, и практически у всех терпение уже лопнуло. Единственный человек, который вместе с ним приходил ко мне на консультации, была его мать. Ниже я приведу краткий пересказ этой беседы.

Его мать много говорит о своей фрустрации, о своей душевной боли, об ощущении, что как мать она потерпела полный крах. Она рассказывает о том, каково ей было подвергаться нападению и насилию со стороны сына и как это повлияло на ее жизнь. Она говорит об отчаянии и скорби, которые испытывает, рассматривая возможность отдать его на воспитание в другую семью. Юноша практически все это время ведет себя как пассивный наблюдатель, ни на что не реагируя. Даже когда мама плачет, он практически никак не откликается на это. Когда я поворачиваюсь к нему и пытаюсь вовлечь его в разговор, он сидит с отсутствующим видом. Его считают интеллектуально неразвитым и безответственным. Он редко разговаривает со взрослыми, поэтому, когда он односложно отвечает на мои вопросы, я благодарен ему и за это – что ж, и на том спасибо.

Я считаю, что ответственность – это жизненная концепция. Этот юноша знает, как звучит слово «ответственность», но смысла его он не понимает. А я уверен, что без этого он не способен совершать поступки, которые принято называть ответственными. Когда ко мне на терапию направляют мужчин, совершивших насилие, я вижу, что они знают слово «уважение», но для них это всего лишь слово. Оно не является основой их идентичности и мировоззрения.